Желтое воскресенье - [16]

…Филипп Волобуев, с сине-белой повязкой вахтенного, дважды по распоряжению старпома обошел судно. Он любил эти минуты вечерней службы, атмосферу тишины и спокойствия, почти безделья, не за самую работу, а за исключительное право распоряжаться всем.

Подойдя к дежурке, где обычно сидит коридорная, Волобуев неприятно удивился, увидев Розу и четверку патлатых парней — стройотрядовцев, пристроившихся к стеклянной перегородке, в ядовито-зеленых куртках, с яркими нашивками на рукавах и на спине.

Неожиданно теряющийся среди веселья, Волобуев решил не задевать молодых парней, боясь опростоволоситься перед Розой. Он строго, но лишь для вида погрозил пальцем:

— Ро-о-за!!!

Произошла мгновенная заминка, парни переглянулись и вновь возбужденно зашумели:

— Спасибо, гражданин начальник, а мы и не догадывались…

Ничего не понимающий Волобуев стоял и глупо молчал.

Молодежь более не обращалась к нему, продолжая по-дружески разговаривать с Розой; особенно отличался светлоглазый парень. Его прямые волосы по-модному налезали на воротник куртки. Парень не был красив лицом, но все-таки в нем чувствовались зрелость и сила. Особенно были хороши глаза — ярко-ярко-синие. Девушка то и дело краснела. Волобуев каким-то образом почувствовал, что она тоже выделяла этого парня, впрочем почти незаметно.

— Роза, выходите с нами в Дальних Зеленцах вместе, финские домики будем строить для биологического института… Поехали?!

Но Роза серьезно поправляла:

— Во-первых, на пароходах не ездят, а ходят, — смуглое матовое лицо ее вновь зарделось, — а во-вторых, мы пойдем дальше.

Удаляясь, Волобуев невольно прислушивался к их разговору. В другой раз он прошел бы мимо, но тут примешались оскорбленное самолюбие, обида на Розу и досада на студентов, наконец злость на самого себя — что оказался посмешищем в глазах парней и Розы.

Он вскоре вернулся; теперь выражение строгости и решимости окончательно созрело в его лице. Невольно волнуясь и торопясь, громче, чем обычно, прокричал студентам, чтобы те разошлись, но многомудрые студенты, видя солдафона и бросая ему вызов, медленно, нехотя засобирались и все же, уходя, продолжали дразнить его, попрощавшись вежливо:

— До скорого свидания, гражданин начальник…

После ухода студентов Волобуев некоторое время стоял молча, переминаясь с ноги на ногу и не зная, как сразу от официального тона перейти на дружеский, непринужденный. Спросил, слегка запинаясь:

— Ррр-Роза! Что ддд-делаете после вахты?

Ответила легко, беззаботно, поерзав в кресле и подвернув для большего удобства ноги:

— Еще не знаю, Филипп Матвеевич.

— Как — не знаю? — шутливо вращая глазами, заговорил Волобуев, приближаясь к ней. — Неужели спать пойдете в такую-то ночь!! — И, перескакивая на дружеский тон, решительно добавил: — Пойдем английский джаз слушать? Впереди ого-го времени, трое суток! Не веришь?! Серьезно, штормяга движется с Карского моря — «Державин» не выгребет…

Говоря все это громко, на подъеме, он открыл стеклянную дверь и, уже войдя, будто невзначай, положил на плечо Розы руку, чувствуя под пальцами теплоту и нежность ее кожи. Задержал руку дольше обычного. Тогда Роза, очевидно почувствовав неладное, резко отстранилась. Волобуев, слегка похлопав ее по плечу, как успокаивают похлопыванием норовистую лошадь, все же понял, что так продолжаться не может, поэтому до времени бросил свои намерения, однако лихорадочно соображал в уме, что означает ее движение — неопытность или кокетство?

Вдруг внезапная решимость заблестела в его глазах. Роза успела перехватить его напряженный взгляд. Сжавшись в кресле и став маленькой, она беспомощно, по-птичьи завертела головой, ища откуда-нибудь помощи.

— Нет, нет, Филипп… Что вы… нель-зя…

Вначале Волобуеву ничего не хотелось, он решил пококетничать с молодой симпатичной женщиной, но именно это беспомощное, обращенное в сторону лицо что-то перевернуло внутри него, толкнуло на решимость. Неожиданно придвинувшись вплотную и касаясь ее круглых колен, он потянулся к ней руками. Роза попыталась вскочить, но этого не получилось, она попала к нему в руки. Обжигая Розу ледяными руками, Волобуев грубо тискал девушку, но Роза молча, тяжело дыша, сопротивлялась, изворачивалась, как дикая кошка, отталкивала от себя покрасневшее лицо и влажные губы. Он уже сопел над ее ухом, от Волобуева несло запахом нечистого белья.

— Да что же это?! — в бессилии и злости возмущалась она, вырываясь из его пухлых рук. — Помогите же, кто-нибудь! — крикнула Роза.

Волобуев не ожидал такого поворота.

— Ты что, шуток не понимаешь? — зло прошипел ей на ухо, сильно сдавливая плечо. Он пытался обманом завладеть ею: усыпить бдительность и одержать хотя бы маленькую, но победу.

— Да отпустите же, наконец… это какой-то кошмар! — Роза ударила его по лицу неожиданно высвободившейся рукой, слезы застилали глаза. — Господи! Какой дурак!

Вдруг осознав всю бесполезность своих попыток, Волобуев сразу потерял интерес к Розе, но все еще продолжал удерживать ее, чуть ослабив объятия. Почувствовав передышку, Роза вырвалась, и Волобуев, влекомый силой, чтобы не упасть, схватился за край стола. Взыграло самолюбие, и ослепленное сознание не нашло другого решения — он стал выкручивать Розе руку.