Желтая роза в её волосах - [41]

Писатель, неожиданно став очень серьёзным, закатал рукав футболки на левой руке. На крепком плече обнаружилась тёмно-синяя, явно давнишняя татуировка – улыбающийся всему этому Миру Че Гевара, естественно, в обнимку с автоматом Калашникова.

– Не могу я держать в доме слуг, извините. Идеалы юности ушедшей не позволяют, – строго произнёс писатель. – И, вообще, каждый человек должен собственное дерьмо – сам за собой прибирать. Принцип такой, основополагающий.

– Мяу! – соглашаясь с хозяином, промолвил кот Кукусь, неожиданно заинтересовавшийся разговором.

Дженни благоразумно решила сменить тему:

– Сэр Грегори, вы, ведь, русский по происхождению. Следовательно, исповедуете православие?

Прежде, чем ответить на вопрос, старик достал из старинной шкатулки, стоявшей на стареньком комоде, длинную самодельную папиросу, не торопясь, раскурил.

– Да, бесспорно, я – верующий, – сказал негромко, пуская к потолку идеально-круглые кольца табачного дыма. – Причём, хотя бы потому, что всегда Божьи Заповеди стараюсь соблюдать. В меру сил скудных, конечно. А, вот, что касается вероисповедания…. Индивидуальное, наверное. Не верю я всем этим служителям культа. Совсем – не верю. Предпочитаю с Господом Богом – лично общаться…

После такого нестандартного и загадочного заявления, даже обычно всегда невозмутимый Том выключил кинокамеру и не смог удержаться от вопроса:

– Извините, а где это вы – с Господом нашим – общаетесь?

– Это, мой друг, когда как, – абсолютно серьёзно ответил мистер Романофф. – Очень хорошо получается в горах. Или же – на озере. Ещё – с балкона высотного здания, в тихую звёздную ночь…. Главное, чтобы в одиночестве полном. Да и горячительного чего – перед таким общением – желательно принять…

От неожиданности Том широко открыл рот, секунд через пять закрыл и, непонимающе хмыкнув, включил камеру.

После непродолжительного молчания Дженни вновь попыталась перевести разговор в спокойное и привычное русло, могущее заинтересовать зрителей канала. Кстати, этот телевизионный канал назывался достаточно обыденно и непритязательно: – «Потребляй! А то – проиграешь!», сокращённо – «ПАП».

– Судя по всему, сэр Грегори, вы очень любите антикварные вещи, – мягко улыбнулась девушка. – Комоды и серванты у вас старинные, телевизор на тумбочке – ламповый ещё, лет двадцать ему, наверное…. Давно вы начали интересоваться стариной? Какие антикварные аукционы предпочитаете посещать?

Старик смущённо вздохнул:

– Видите ли, милая Дженни, всё это, вовсе, и не антиквариат. Просто бзик у меня такой. То бишь, очень трудно расстаюсь со старыми вещами…. Для меня они – друзья. Столько лет мы с ними вместе прожили, горе и радости делили…. Взять, к примеру, этот телевизор. Я каждый шум его понимаю, каждый каприз знаю. Сколько футбольных и хоккейных матчей я по нему пересмотрел – и не сосчитать. Да и работает он ещё совсем неплохо. Как же я его выброшу? Неправильно это будет. Неправильно и не честно…. Сперва вещи часто меняешь, мол, модно-немодно, современно-несовременно. А, что потом? Вот, кот Кукусь. Старенький он уже, подслеповатый, да и беспородный вовсе. Что же мне теперь – Кукуся усыпить? А на его место купить другого котика – молодого, шустрого, модной породы? А – жена? Тоже, ведь, не девочка совсем. Да и поворчать, честно говоря, любит…. Её тоже – развестись и прогнать? И после этого жениться на восемнадцатилетней длинноногой модели? Так, что ли – если следовать современным потребительским принципам?

– А, что такого? – негромко проворчал Том. – Многие так и поступают. Особенно, кто при деньгах…

Дженни, немного передохнув и глотнув уже остывшего чая, в очередной раз пошла в атаку:

– Как же быть с престижем? Многие вещи – просто престижно иметь. А, пардон, статус? Вы же являетесь известным писателем. Более того, миллионером. Вам полагается – по статусу – иметь дорогие машины, солидный дом, швейцарские часы, запонки с алмазами, другое всякое…. Ведь, так же?

Противный кот – с каминной полки – мерзко замяукал, будто язвительно рассмеялся. А не менее противный старикашка задал встречный вопрос:

– Вы, Дженни, католичка?

– Безусловно! – гордо вскинула голову репортёрша. – Причём, прошу заметить, ревностная!

– Тогда вы легко ответите на мой вопрос…. Итак, какой грех, с церковной точки зрения, считается самым страшным?

– Самым страшным? – девушка задумалась. – Наверное, убийство? Или что-нибудь похожее, из той же оперы…

– А, вот, и нет! – назидательно подняв вверх указательный палец правой руки, радостно воскликнул мистер Романофф. – Главный и непростительный грех – это гордыня.

– Гордыня – в смысле – гордость? – растерянно уточнила Дженни.

Знаменитый писатель печально помотал головой из стороны в сторону, словно бы осуждая собеседницу за такую вопиющую необразованность, и сообщил:

– Совсем нет. Гордость – это элементарное самоуважение. А, гордыня…. Гордыня – страшная и коварная штука. Это очень сильное и дикое желание, чтобы все окружающие завидовали тебе. Твоему шикарному дому, модной машине, швейцарским часам с брильянтами, прочим разным прибамбасам, включая грудастую жену-модель и породистую кошку…. На какие только преступления люди не идут – лишь бы соответствовать, лишь бы – быть упакованным не хуже, а, желательно, лучше других. Если на всё это посмотреть внимательно – сугубо грешники живут в вашем хвалёном Обществе Потребления…. А после этого все вокруг ещё и удивляются, мол: – «Почему это кризис демографический – в большинстве стран – случился?». Что тут странного? Не понимаю. Какие сейчас лозунги валятся на головы людей с телеэкранов? Перво-наперво: – «Бери от жизни всё!». Второе: – «Бери от жизни – самое лучшее!». Третье: – «Бери….». Понимаете логику? Когда ребёнка заводишь, то ему отдавать надо: и любовь, и ласку, и Душу, и деньги, и время.… А ваши жадные Потребители, они только брать умеют, а отдавать – ни-ни, ни за какие коврижки. Так что, Человечество имеет все шансы к вымиранию. Потому как грешно очень – в гордыне своей…