Желтая подводная лодка 'Комсомолец Мордовии' - [4]

А теперь, значит - два дня передышки, и назад на палубу, которая за это время и проветриться как следует не успела. Хорошо хоть, не бывает учений на полгода, не хватает на этого начальственной выдумки, полет фантазии у них, как у того крокодила: низэнько-низэнько...

Это я тогда так по наивности думал.

Идем мы в казармы, я по обычаю на шкентеле плетусь, а навстречу ребята из береговой команды - в робах промасленных, с кистями на плечах - а за ними грузовик с бочками югославской желтой краски. Ребята ржут, но как-то растерянно. Приказано, говорит, покрасить вашу лодку в желтый веселый солнечный цвет...

Думаете, мы им тогда поверили? Как же. На флоте считается день пропавший, если ты ближнего своего невинно не натянул.

Проходим мимо штаба: на плацу из креневых плах огромный помост сколачивают и уже навес поставили из старой антенны берегового радара, обтянутой брезентом. Значит, артистов ждут - и судя по размером помоста, не менее чем Ансамбль танца Сибири, где все девки и парни под два метра ростом - приезжали они как-то к нам в Пензу... Офицеры, конечно, приладятся с первого ряда девкам под юбки заглядывать, а мы, как сироты, будем созерцать общий рисунок танца.

Вот и родная казарма. Смотрим: рядом со стенгазетой "Арктический рубеж" висит афиша работы штабного художника Мариновича (он и на действительной рисовать не горазд был, и по сю пору не научился; но если тогда он за болгарские сигареты ребятам наколки размечал, то теперь в Нью-Йорке миллионы за те же самые наколки гребет; ничего я не понимаю в этой жизни; это сколько же моя шкура должна стоить?..), и в этой афише значится: "Завтра, 2-го августа, большой праздничный концерт. Первое отделение - выступление Архангельского женского народного хора. Второе отделение - вокально-инструментальный ансамбль "Битлз". Начало в 18-00."

Мы, конечно, посмеялись и дальше полетели, а вот мичман Залупынос-Австралийский застыл в изумлении и не сходил с места примерно так с полчаса. Потом подошел ко мне - а мы уже строимся, чтобы в столовую маршировать.

- Ты, - говорит, - как? Веришь или нет?

- Знаешь, - говорю, - если верить всему, что пишут на заборах... Ты поверил, полез, а там дрова.

- Вот и я думаю, что дрова, - сказал задумчиво Толик.

x x x

В ужин слизнули мы, конечно, традиционного поросенка. А с утра начался аврал. Все равно что к приезду министра обороны. Посыпание дорожек, убеление камней и зеленение трав. Маринович с подручными плакат натягивает, мелом на кумаче: "Wellcome, "Beatles"!!!" - а ниже, мелким шрифтом и по-русски: "Братский привет участникам движения против войны во Вьетнаме и за мир во всем мире от подводников Северного флота!" Ворота покрасили голубенькой эмалью, голубей мира по трафаретке возобновили на створках. И мы тоже что-то красим, что-то таскаем, и офицеры таскают с нами на равных - и тут вдруг начинаем сомневаться в текущем мимо нас моменте.

А разговоры почему-то все только вокруг женского хора. Сколько их там, да какие у девок глаза, да что опять все офицерам достанутся... Был у нас опыт приема артистов, чего греха таить. Кобзон приезжал, Хитяева, Магомаев Муслим, ансамбль "Аккорд" с песней про пингвинов. Ну и хоры различные, как пишут в меню про пирожные: "в ассортименте". Да только если на день нас к артистам приставляли для всяческих их поручений, то в одиннадцать по команде "отбой" все наши матросские поползновения пресекались, ибо по части скорострельной куртуазности морскому офицеру нет равных еще со времен Петра Великого. Не в диковинку случаи, когда холостой офицер-подводник в субботу вечером уезжал в Ленинград, а в понедельник к подъему флага был уже на месте с молодой неопомнившейся женой в охапке и штампом в паспорте.

И вот после обеда показывается автоколонна: "газик" ВАИ с мигалкой и матюгальником громкой связи на крыше, а за ним три автобуса с чем-то пестрым за окнами. Подъезжают к гостинице, разгружаются... Мы, конечно, поближе сгрудились, чтоб на девок живых посмотреть - но вышло нам большое разочарование, потому что самая юная хористка наверняка еще ссыльных народовольцев частушками ублажала. День для нас погас, и вели мы последнюю подготовку базы без малейшего энтузиазма...

Ну и, естественно, никаких битлов в тех автобусах не обнаружилось.

Начался концерт. Выстроились бабули, платочки повязаны. Вышел их помполит во фраке, объявляет:

- Выступает женский народный хор Кондопогского района Архангельской области! Лауреат Всероссийского смотра художественной самодеятельности, обладатель специального приза Европейского фестиваля народного творчества в Руане! Песня про Ивана! - взмахнул рукой, и бабульки грянули:

Це сказали у Ивана

Да конек вороной?

Не вороной, не вороной

У ево рыжий да худой.

Це сказали у Ивана

Будто санки баски?

Ой, не баски, ой, не баски

У ево розвальни одни.

У ево розвальни одни,

Да и те не свои

Людям выброшены,

Ногам вытоптаны.

Це сказали у Ивана

Будто женка хороша?

Не хороша, не хороша

Она сутула да ряба.

У ее кошацье рыло,

Собацьи глаза,

У ей собацьи глаза

Да лошадина голова!..

x x x

Вижу, Толик наш приуныл. Вот тебе и "Гел, гел!" - лошадина голова... Ну, сбацали бабульки что-то еще зажигательное с притопом да прихлопом, а потом вышла их солистка и запела про Илью Муромца. Он, надо думать, столько не жил, сколько она пела.