С другой стороны, если они пройдут Тенью через промежуточный мир, их путешествие займет приблизительно столько же времени… но они смогут выйти в мир дневного света почти в ту же минуту, когда покинули его. Другими словами, в Мире Теней для них пройдет месяц, но в мире дневного света тем временем пройдут лишь минуты. За одним исключением. Владения эльфов.
Таким же таинственным образом, как законы времени менялись в Мире Теней, менялись они и во владениях эльфов, что наводило Эдана на мысль о некой взаимосвязи, хотя какого именно рода эта взаимосвязь он не мог понять. Дело в том, что если в Мире Теней течение времени почти останавливалось, то в эльфийских владениях оно было совершенно непредсказуемым и могло либо ускориться, либо замедлиться — причем предсказать, когда как произойдет, было невозможно. Поэтому при переходе из эльфийских владений в Мир Теней и оттуда обратно в мир людей со временем могли произойти интересные вещи.
— Я никогда не забуду наше первое путешествие через этот ужасный край, — сказал Эдан Сильванне. Они ехали бок о бок шагом. Пускать коней галопом или даже рысью по лесам Мира Теней опасно. Никогда нельзя знать, что может ждать тебя впереди — если, конечно, это неизвестное не предпочтительней той опасности, которая подстерегает сзади. — Словно было недостаточно того, что мы рисковали жизнями, выбрав эту дорогу, так мы еще и обнаружили, что всего за несколько дней, проведенных нами в Туаривеле, в Ануире прошел целый год… — Он покачал головой и вздохнул. — Что ж, по крайней мере, больше нам не пришлось пережить ничего подобного, даже если император из желания выгадать время и настаивает на путешествиях через Мир Теней всякий раз, когда нам требуется преодолеть большое расстояние. Я всегда подозревал, что он не полностью осознает связанный с этим риск. Теперь я понял, что его просто мало волнует возможная опасность. Но тот первый раз… Никогда этого не забуду. Я никогда по-настоящему не понимал, в каком напряжении находился мой отец, пока не увидел его. Для меня прошла всего неделя, но для него — год. Целый год, в течение которого он никогда не знал точно, что сулит ему грядущий день. Один год, состаривший его на двадцать лет.
— Тебе по-прежнему очень не хватает его, да? — спросила Сильванна.
Эдан кивнул.
— Не могу сказать, как. Мне не хватает его мудрости и советов. Конечно, наибольшую утрату понесла моя мать, но с другой стороны, она просто потеряла мужа, в то время как я потерял не только отца, но и наставника. Он еще столькому мог бы научить меня, если бы прожил еще хоть несколько лет…
— Мне иногда кажется, что быть человеком ужасно, — сказала Сильванна: — Все ваши достижения, мечты и страсти настолько преходящи. Ваш жизненный путь так короток, что я не понимаю, как вы миритесь с этим.
Эдан улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, что жалеешь нас?
— Ну… нет, не совсем так, — ответила она. — Жалость подразумевает некоего рода снисхождение, а за последние несколько лет я узнала очень многое о людях и том, сколь многого вы можете добиться, поставив перед собой цель.
— Возможно, так происходит именно потому, что наш жизненный путь столь короток, — сказал Эдан. — Именно сознание, что мы всего лишь смертные создания, и заставляет нас проживать жизнь в полную силу. И возможно, мы кажемся вам немного безрассудными лишь потому, что в некотором смысле таковыми и являемся. Вам, эльфам, как созданиям бессмертным, не свойственно подобное безрассудство. Людям же эльфы кажутся… пожалуй, вовсе не безрассудными, в отличие от нас. Вот почему наши страсти полыхают так ярко. Когда ты с самого начала понимаешь, что твое время ограничено, то начинаешь дорожить каждым днем.
Сильванна несколько мгновений задумчиво смотрела на него, пока они ехали бок о бок, легко покачиваясь в такт конской поступи.
— Пожалуй, это не лишено смысла. Я заметила, что вы, люди, очень остро все переживаете. — Она нахмурилась и тряхнула головой. — Я не хочу сказать, что эльфы не способны на сильные чувства, ибо мы способны на них… просто человеческие страсти куда более сильны. И неуправляемы.
— Это и есть безрассудство, — с улыбкой ответил Эдан. — Оно происходит из нашей недолговечности, как я сказал. Мы живем со страстью, трудимся со страстью… любим со страстью.
Сильванна взглянула на него. Он твердо встретил ее взгляд. Она не отвела глаза.
— Если развить эту мысль, — сказала она, — то можно утверждать, что самые страстные существа на свете — поденки, которые живут всего один день.
— И заметь, как яростно колотят они по воздуху своими крохотными крылышками, неизменно стремясь к свету., - сказал Эдан. — Пламя влечет их так сильно, что они летят на него и сгорают в огне. Если это не аллегория неукротимой страсти — то что еще?
— Я думала, на огонь летят мошки, — сказала Сильванна.
— Поденки делают то же самое, разве нет?
Она нахмурилась.
— Не уверена. Разве?
Эдан пожал плечами.
— Даже если и нет, это не умаляет достоинств аллегории.
Сильванна улыбнулась.
— Пожалуй, ты проглядел свое истинное призвание, — сказала она. — Тебе следовало стать не придворным министром, а бардом.
