Железный Путин: взгляд с Запада - [16]

Райс позже вспоминала в интервью: «Я сказала президенту Путину, что наши войска переведены на высший уровень. Помню, он ответил: “Я знаю”. И тут до меня дошло: конечно, он знает, они следят за уровнем готовности наших сил! Он сказал: “Мы отводим свои, мы отменяем все учения”. В этот момент я подумала — кажется, холодная война действительно закончилась»¹³.

Вскоре американцы определились со своим ответом на нападения, которые спонсировали Усама бен Ладен и «Аль-Каида», действовавшие из Афганистана при поддержке фундаменталистского правительства «Талибана». Когда Путин спросил, чем еще он может помочь, ответ был четок: единственным подходящим местом для проведения нападения на Афганистан, помимо американских авианосцев, находящихся в регионе, являются бывшие советские среднеазиатские республики, а Москва сохраняла огромное влияние на номинально независимые Узбекистан, Таджикистан и Киргизию.

Путин решил попросить содействия у среднеазиатских государств и дал это понять американцам. Но столкнулся с неожиданным сопротивлением в собственном правительстве. Сторонник жесткого курса министр обороны Сергей Иванов был одним из его ближайших союзников, но более сведущим в нюансах западной политики. Он также был основным каналом коммуникации с Кондолизой Райс. Когда она вошла в кабинет Буша как советник по национальной безопасности, Иванов занимал аналогичный пост в Москве. И даже после того, как в марте 2001 г. он стал министром обороны, Райс испытывала к нему симпатию и (несмотря на дипломатический протокол, который теперь связывал ее с новым секретарем Совета безопасности Владимиром Рушайло) продолжала сохранять связь. На саммите в Любляне, по словам Райс, Буш спросил Путина: «Кому нам следует звонить, если мы не сможем застать вас, а нам будет нужен надежный человек?» Путин ответил: «Это Сергей Иванов». Буш, в свою очередь, сказал: «А у нас — Конди».

Через трое суток после террористических атак Иванов, «надежный человек», внезапно сделал резкий шаг в сторону от заявленной Россией готовности оказать помощь. «Не вижу абсолютно никаких оснований, — заявил он во время визита в Армению, — для даже гипотетической возможности проведения НАТО военных операций с территории среднеазиатских государств».

Американцев смутили противоречивые сигналы. Внезапно президенты среднеазиатских республик, никогда не рассматривавшиеся в качестве величайших демократов современности, стали всеобщими фаворитами. Путин направил секретаря Совета безопасности Владимира Рушайло выяснить их мнение. Заместитель госсекретаря Джон Болтон прилетел в столицу Узбекистана Ташкент, чтобы склонить на свою сторону президента Ислама Каримова, человека, которого обвиняли в самых вопиющих нарушениях прав человека. Но сейчас американцы были не расположены обращать внимание на подобные вещи. Райс позже вспоминала: «В Узбекистане проблема возникла только с определением цены. Каримову были нужны деньги, и он понимал, что мы в безвыходном положении». Действительно, Болтон вскоре выяснил, что Каримов готов лезть из кожи вон, чтобы услужить. «Я был готов к тому, что это будут невероятно сложные переговоры, а тот спросил: “Почему вас не интересует постоянная база?”»¹⁴.

Это было именно то, чего опасались многие русские, а не только Сергей Иванов: перспектива постоянного американского «присутствия». Ограниченный доступ к среднеазиатским базам ради проведения афганской кампании мог превратиться в нечто постоянное, и тем более политизированное.

Сергей Иванов вспоминает: «Мы опасались, что когда американцы закрепят свое присутствие в регионе, начнется “продвижение демократии”. Мы очень хорошо знали эти страны — они же были частью одной страны [Советского Союза], — а как говорят у нас в России, “Восток — дело тонкое”. Мы опасались, что может начаться не очень выгодный для нас политический процесс. Позже это подтвердилось. Лидеры этих стран — Киргизии, Узбекистана, Таджикистана — начали нам жаловаться, потому что они дали американцам все, что те хотели, а те начали сотрудничать с оппозиционными группами, строить демократию»¹⁵.

Это было одним из первых признаков, что при Путине Россия стала рассматривать перспективы демократии у своих границ как угрозу.

В субботу, 22 сентября, Путин вызвал на свою сочинскую дачу, укрытую в лесах на высокой скале с видом на Черное море, министра обороны и секретаря Совбеза. Обсуждение кризиса заняло шесть часов. Путин утверждал, что Россия не просто оказывает помощь Америке, она делает это и в собственных интересах. Во-первых, Москву давно беспокоит нарастание исламистских сил в среднеазиатских республиках, частично подстрекаемых из Афганистана. После катастрофической войны 1980-х гг. Россия больше никогда не пошлет своих солдат в Афганистан, но если американцы намереваются сделать это, зачем России возражать? Сергей Иванов вспоминает: «Мы рассчитывали на ответную помощь. Мы знали, где расположены базы подготовки боевиков в Афганистане. Нам были известны их точные координаты. В этих лагерях готовили террористов, в том числе из Чечни и Дагестана, равно как из Таджикистана и Узбекистана <…> Мы рассчитывали, что американцы уничтожат базы или захватят террористов и передадут их нам».