Железный герцог - [21]
В 1793 году революционный конвент уже запрещал ввозить во Францию многие английские изделия. В дальнейшем декреты французского правительства ещё сильнее ужесточали правила.
Многие считают, что первым, кто предложил настоящую континентальную блокаду Англии, был русский император Павел Первый. Это одна из причин того, что в смерти императора видят английский след.
В любом случае, Британия внимательно следила за тем, как нарушаются ее права, и реагировала оперативно. Георг III ещё в мае 1806 года объявил свою блокаду портов континентальной Европы. Формально именно декрет английского короля и стал для Наполеона поводом для принятия ответных мер.
Ситуация предельно простая. Противостоять англичанам на море Франция не может. После Трафальгара Наполеон вообще очень трезво оценивает возможности своего флота. Другое дело – контролировать сушу. Континентальная блокада показалась ему неплохим решением. Он, безусловно, имел основания считать, что всё получится. Придется повоевать?
Когда его такое смущало? Но я всё же отмечу, что и для него желательно было по возможности решать проблемы мирным путем. Он просто не очень хорошо представлял себе масштабы проблем и, как и всегда, был чрезмерно самоуверен.
Впоследствии император назвал пиренейскую политику своей первой ошибкой. Вторая – вторжение в Россию. Но если «русский поход» хотя бы впечатляет грандиозностью, то Португалия и Испания… Какая-то цепь неверных решений, нелепых промахов, странных назначений… Да ОН ли всё это сотворил? Он. Что может хоть как-то оправдать его действия? Общая картина. Зрелище – то есть Португалия и Испания в начале XIX века – печальное.
Затянувшийся кризис, выходить из которого было некому и не с кем. Дворянство – косное и реакционное, духовенство – под стать. Какие реформы? Какое свободомыслие? Здесь и слов таких не знают.
Обе страны задыхались от финансового дефицита, а расходы на содержание дворов непрерывно росли. Назвать правителей недальновидными – просто комплимент для них.
Португальский принц – регент Жуан – слабый и нерешительный человек. Испанская королевская семья – нечто особенное. Король Карл IV – послушное орудие в руках своей истеричной жены Марии-Луизы. Страной фактически управляет ловкий авантюрист Мануэль Годой. Любовник королевы и задушевный друг короля. Такое бывает? Не поверите, монархи даже ревнуют его. Наследник престола принц Фердинанд ненавидит и мать, и отца, и Годоя.
Мог ли Наполеон сомневаться в том, что Пиренеи станут для него легкой добычей? Ещё раз повторю, я ни в коей мере не оправдываю императора. Однако именно кажущаяся легкость ему сильно навредила. И он вообще не просчитал английский фактор.
С присоединением России к континентальной блокаде слабыми звеньями оставались три страны. Швеция, Португалия и Испания. Шведскую проблему Наполеон решил. Испания, по большому счету, была если не преданным, то, по крайней мере, услужливым союзником Франции. Португалия, напротив, традиционно ориентировалась на Англию и имела с ней тесные экономические связи. Жизненно важными для португальцев являлись доходы, поступавшие из ее колоний. Морем! Дальше можно не продолжать.
И если бы Британия теряла Пиренейский полуостров, то континентальная блокада вполне могла стать успешным предприятием. Это понимал и Наполеон, и английские политики.
…14 июня 1808 года генерал Артур Уэлсли получил письмо от самого короля (формальность). В нем перечислялись подразделения, переходящие под его командование для выполнения особого поручения. Первоначально предполагалось, что войска отправятся в Южную Америку для боевых действий в испанских колониях. И тут Каннинг настоял на личной встрече с Георгом III.
Король Каннинга не любил, но к его словам вынужден был прислушиваться. Каннинг сказал Георгу следующее. «Сэр, мы не должны считаться с тем обстоятельством, что формально Англия и Испания находятся в состоянии войны друг с другом. Отныне мы должны исходить из другого принципа. Если какая-либо нация в Европе… твердо намерена выступить против державы, являющейся общим врагом для всех, она становится нашим союзником».
По сути, речь шла о резком изменении всей внешней политики. Четвертого июля король выступил с речью в парламенте. Теперь англичане намерены активно и открыто вмешиваться в европейские дела. На следующий же день генерал Уэлсли получил новый приказ – готовиться к отправке на Пиренеи. В тот момент война на полуострове уже шла полным ходом.
…Попытка Наполеона договориться с португальским принцем Жуаном «по-хорошему» успеха не имела. Принц французов боялся, но и англичан – не меньше. Британия легко могла атаковать его с моря и уничтожить весь португальский флот. В общем, Жуан в крайне вежливой форме отказал императору. И немедленно получил ультиматум! 15 октября 1807 Наполеон заявил: «Если Португалия не выполнит мои требования, то через два месяца династия Браган-ца прекратит свое существование».
Несчастный Жуан медлил, выбор у него – между колесованием и четвертованием. Император Франции немного подождал и двинул войска.
Первое вторжение французов в Португалию выглядело весьма успешным. Командование войсками Наполеон поручил одному из своих любимцев, генералу Жюно. Жюно несколько лет был послом Франции в Лиссабоне, и это было одной из главных причин его назначения.
Ватерлоо… Последняя битва Наполеона, самое знаменитое в мировой истории сражение. Двести лет прошло, а историки до сих пор спорят обо всем, кроме результата. Оправдывают одних, безжалостно критикуют других. Иначе, наверное, и быть не может, ведь Ватерлоо – это «битва ошибок». Вся кампания 1815 года уместилась в четыре дня, а промахов и ошибок на счету всех ее главных участников хватило бы на несколько войн. Почему так произошло? Не будем строго судить «людей Ватерлоо», просто попытаемся их понять…
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.