Железный цветок - [93]

Правительница долго изучает меня и вдруг делает то, чего от неё никто не ожидал.

Она разражается хохотом.

Отсмеявшись, королева обращается к воительнице, сидящей у трона.

– Алкиппа, если тебе когда-нибудь придёт в голову отомстить семье этой девушки, сохрани Эллорен Гарднер жизнь. Это будет самая лучшая месть. – С широкой улыбкой королева поворачивается ко мне: – А ты бунтовщица и хулиганка, Эллорен Гарднер. И за одно это ты достойна стать нашей гостьей. Добро пожаловать. – Королева оглядывает приближённых в зале и командует: – Освободите место для гарднерийки и её спутниц. – Затем, обращаясь к нам, добавляет: – Угощайтесь. Завтра утром, когда все насытятся и отдохнут с дороги, мы назначим время, чтобы официально обсудить вашу просьбу. Надеюсь, многие горячие головы к утру остынут.

Когда королева отворачивается, а в зале возобновляются разговоры и смех, Валаска предостерегающе кладёт руку мне на локоть. Направленные на меня взгляды по-прежнему враждебны, однако уже не так яростно пылают гневом, будто королева Алкайя брызнула на костёр водой и слегка притушила пламя.

Глава 4. Алкиппа

Валаска ведёт нас в дальний угол зала подальше от Алкиппы.

Улыбающиеся служанки с больших золотистых подносов раздают амазам плошки с ароматным рагу и ломти хлеба. Мы с Дианой опускаемся на вышитые подушки, а Валаска вежливо кивает служанке с подносом и просит её подойти. Светловолосая кельтийка кивает в ответ и пробирается к нам. Вместо принятых у амазов рунических татуировок на лице у этой женщины татуировки с изображением змеи в виде браслетов на запястьях и предплечьях. Заметив нас с Дианой, кельтийка холодно хмурится.

Она передаёт Валаске глубокую тарелку с ароматным рагу, чашку с напитком, на вид напоминающим молоко, и ломоть золотистого хлеба, а потом, враждебно прищурившись, чуть ли не швыряет такую же тарелку Диане, которую ликанка, к счастью, ловко хватает, не пролив ни капли. В мою сторону точно так же летит миска, однако мне далеко до ловкости Дианы, и еда выплёскивается на ковёр.

Валаска возмущённо оглядывается на служанку и восклицает что-то на чужом наречии, однако та в ответ лишь огрызается и, бросив на меня гневный взгляд, решительно уходит.

Марине повезло больше: её окружили сразу несколько женщин, которые подают ей тарелки с рыбой и засыпают вопросами. Марина устало оглядывается на меня, и я ободряюще киваю, стараясь не обращать внимание на свои испачканные соусом чёрные юбки.

«Мы здесь ради Марины», – упрямо напоминаю я себе, ощущая на себе воинственные взгляды женщин. Неважно, что они думают обо мне, главное – пусть помогут шелки. А пока они принимают Марину очень сердечно.

Ни Вин сидит рядом с Мариной, пристально оглядывая доброжелательниц, устремившихся к шелки.

Диана копается в тарелке, недовольно обнюхивая кусочки мяса, прежде чем положить хоть один в рот, и устремляет непримиримый взгляд на Алкиппу, не собираясь забывать о новообретённом враге. Алкиппа отвечает не менее воинственным взглядом, её глаза пылают, как угли, и она не обращает внимания на прелестную молодую женщину с зелёной кожей, которая то и дело с улыбкой касается её руки, пытаясь привлечь внимание. У подруги Алкиппы густые зелёные косы, окаймляющие лицо, будто крылья бабочки, над которыми сияют разноцветные обручи. Тонкие шарфы всевозможных оттенков украшают длинное лёгкое платье девушки.

Я со вздохом пытаюсь оттереть пятна от рагу, однако Валаска меня опережает. Она что-то бормочет себе под нос, перехватывая взгляд пожилой уриски с подносом в руках. У этой женщины бело-розовая кожа, как у урисок низшего сословия: Ферниллы, Ферн и Алкиппы. В отличие от большинства в этом зале, на её лице нет татуировок, а одета она в простую коричневую блузу и штаны. Валаска взмахом руки приглашает её подойти. Склонив голову и не поднимая глаз, служанка приближается к нам.

Она опускается на колени и протягивает мне поднос с едой, словно я королева, ожидая наказания от недовольной гостьи. Я беру другую миску с рагу, чашку молока и круглую лепёшку, силясь понять, что здесь происходит.

Эта женщина ведёт себя как рабыня.

Однако Клив Сорен говорил, что амазы не выносят жестокого отношения к женщинам. Тогда откуда у них рабыня-уриска?

Седовласая женщина продолжает стоять передо мной на коленях, опустив голову, будто ждёт моего решения. Валаска касается моего плеча и советует:

– Похлопай её по руке и скажи вот так… – Она произносит несколько слов на языке урисок.

Я следую совету Валаски, и женщина поднимает голову, с облегчением глядя на меня нежно-розовыми глазами. Она улыбается, как ребёнок, избежавший наказания.

Пожилая женщина кланяется мне и пятится, а у меня в груди зарождается глухая ярость. На её шее, лице и руках – следы от ударов хлыстом. И что-то не так с выражением её лица, как будто она не раз и не два сильно ударилась головой.

Я поворачиваюсь к Валаске и с отвращением уточняю:

– Так, значит, вы держите рабынь-урисок?

Валаска старательно собирает остатки рагу ломтём хлеба и отвечает не сразу.

– Сала не рабыня, – наконец произносит она ровным голосом.

Она что, считает меня полной дурой?