Железный цветок - [43]

– Осторожней, – едва сдерживая слёзы, говорю я.

– Знаешь, Рен, наверное, сегодня их очередь вспомнить об осторожности, – медленно и угрожающе произносит он.

Тристан уходит, тёмный плащ в такт шагам развевается за его спиной.

Маленькие ручки тянут вниз мою юбку – это крошка Ферн подобралась поближе со своей неизменной куклой.

– Иди сюда, малютка. – Я опускаюсь на пол и обнимаю девочку.

Как бы я хотела стереть из её памяти эту жуткую ночь!

– Они отрежут ей ушки, – всхлипывает Ферн, прижимаясь губами к затылку тряпичной куклы.

Я ласково глажу её по спинке.

– Мы не дадим тебя в обиду.

Ферн упрямо качает головой:

– Они поймают мою Миину и отрежут ей уши.

О Древнейший! Девочка боится за свою тряпичную куклу Миину. Думает, что придут гарднерийцы и изувечат её любимую игрушку.

Меня внезапно охватывает такой беспросветный ужас от осознания жестокости, на которую способны гарднерийцы, что сердце, кажется, отказывается биться. Если бы я владела магией, как Тристан, я выхватила бы спрятанную в сапоге волшебную палочку и разделалась с мерзавцами без капли жалости!

– Тебя никто не обидит. Ни тебя, ни Миину – никого, – пылко обещаю я. – Мы все тебя защитим.

Подходит Фернилла – она ищет внучку. Мрачно покосившись на меня, повариха поднимает девочку на руки, тихо приговаривая что-то на непонятном языке.

Я тоже встаю с пола и встречаюсь взглядом с Бледдин – на удивление серьёзным и понимающим. Вместе с Айрис они помогают встать Олиллии, обнимая её за худенькие плечи, и направляются к двери, за которой находится вход в пристройку для кухонной прислуги. Фернилла идёт первой. Она передала крошку Ферн Айвену. Девочка крепко обнимает друга, поглядывая на меня круглыми испуганными глазками. Я пытаюсь выдавить ободряющую улыбку, но сердце у меня рвётся на части.

Прежде чем переступить порог, Айвен оглядывается, словно приказывая: «Жди меня здесь».

Дверь со стороны главной кухни вспыхивает голубым, и входит Тристан. Бледдин кивает ему, скрываясь в коридоре, Тристан мрачно склоняет в ответ голову.

– Сегодня я ночую здесь, Рен, – произносит младший брат, крепко сжимая волшебную палочку. – Тьерни сейчас придёт. Мы побудем рядом с ними, – кивает он в сторону комнат, где живут уриски.

– А где ты будешь спать?

– На полу у их порога, если придётся.

Я благодарно киваю.

– Пожалуй, ты прав. – Повернувшись к Триста­ну, я с трудом выговариваю трясущимися от ярости губами: – Как я хочу добраться до своей магии… и выйти против погромщиков!

Тристан молчит, его глаза непримиримо блестят.

– Я найду способ уйти в земли Ной, Рен. Пойду к ву трин, и неважно, примут они меня или нет. А потом вернусь сюда с армией, биться против гарднерийцев, – мрачно заканчивает он.

Айвена я дожидаюсь в одиночестве, ночной сумрак понемногу густеет, на кухонном столе передо мной неверным светом мерцает одинокий фонарь.

В бессмысленной попытке успокоиться я заварила себе мятного чаю и теперь смотрю, как от чашки и от носика старого чайника тонкой спиралью поднимается пар. Кухня провалилась в серый сумрак, и Бингли, наш кот, молча крадётся вдоль тёмных стен.

Айвен входит с той безмолвной пружинистой грацией, от которой у меня всегда сладко замирает сердце. Он прислоняется к высокому кухонному столу и смотрит на меня сияющими золотом глазами.

Такой огонь я видела в его взгляде лишь дважды: когда он спас меня от дракона – тогда они сверкали, как изумруды, а когда на меня бросился келпи, глаза Айвена стали золотыми.

– У тебя глаза… – прерывающимся голосом говорю я, – светятся золотом. Опять.

Он крепко хватается за край стола.

– Мне всё труднее держать огонь в узде, – признаёт он. Голос у Айвена спокойный, как обычно, пламя пылает только в его глазах. Он оглядывается, будто подыскивая верные слова. – Особенно тяжело, когда я злюсь, или в ярости, или…

Он искоса бросает на меня взгляд. Золотое пламя вспыхивает с новой силой, и я опускаю голову.

– Я должен сразиться с ними, Эллорен.

Эти слова звучат как окончательное решение. Как нерасторжимая клятва. Он готов взорваться и дать начало большому пожару.

– Ты пойдёшь в город? К погромщикам? – осторожно уточняю я под всё убыстряющиеся удары сердца.

Айвен злобно оскаливается.

– Нет. Я намерен сразиться с гарднерийскими и альфсигрскими военными, – произносит он грозно, но тихо. – Когда разразится неизбежная война.

– Значит, ты вступишь в кельтские войска?

– Нет, – сосредоточенно качает он головой. – Я пойду на восток и вступлю в войска ву трин, попрошусь в Вивернгард.

Мы молчим, привыкая к этой мысли.

– Моя мать не хочет, чтобы я воевал, – говорит Айвен. – Она предпочитает, чтобы я был лекарем, и только лекарем. Она больше не хочет терять любимых на войне.

– И что же ты будешь делать?

Огонь в его глазах разгорается всё жарче и пылает золотом.

– Я поговорю с матерью, скажу, что еду на восток.

У меня вырывается прерывистый вздох. Джулиас как-то намекал, что чародейки ву трин, возможно, скоро позволят потомкам фей поступать в военную академию Вивернгард, надёжно укрытую в землях Ной. Айвен на моих глазах голыми руками убил дракона. Он сильный огненный маг. Конечно, ву трин будут рады принять его вместе с другими могущественными потомками фей.