Железный человек - [58]

– Как бы то ни было, – сказал я и посмотрел на Бриджит, – вы в опасности. Я думаю, будет лучше всего, если я заберу эти документы. Тогда вы…

– Об этом даже речи быть не может, – перебила меня Бриджит, как из пистолета выстрелила, и выхватила у меня папку столь же быстро, сколь и решительно, прижав её к груди: – Это гарантия моей жизни, – сказала она с увлажнившимися глазами.

Я сделал поразивший меня вывод, что против женских слёз бессильны и суперсилы. Я вдруг вспомнил то, что Финиан рассказывал мне о своих отношениях с сестрой, и понял его.

– Это не гарантия вашей жизни, – сделал я, тем не менее, попытку. – Это ваш смертный приговор.

– Мистер Ицуми доверил мне эти документы, – стояла она на своём, – воплощённое женское безрассудство. – Пока они у меня, со мной ничего не может случиться.

– Кроме того, что вас убьют, как они сделали это с мистером Ицуми.

Она упрямо помотала головой.

– Я что-нибудь придумаю.

– Что-нибудь придумаете? Ваш единственный шанс в том, чтобы они думали, что этих документов у вас никогда не было. Кто бы они ни были.

– Дело не только во мне, – сказала она с непробиваемым упорством и туманным смыслом. – Это проблема, но мы её решим.

Финиан бросил на меня взгляд, частью жертвенный, частью забавляющийся, и сделал едва заметное движение, словно говоря: Оставьте это!

Что мне было делать? Отнять у неё папку силой? Разумеется, я бы мог. Не только папку, я мог бы вырвать из тисков пресса уже наполовину сплющенный автомобиль или отнять у голодного медведя его корм. Но против этих глаз, этого взгляда, против её хрупкого чарующего облика я был бессилен.

– Ну хорошо. – Мне кажется, я даже немного просел внутри себя. – Как скажете.

Финиан показал на часы.

– Пора. Колин, должно быть, уже здесь. – И, повернувшись ко мне, добавил: – Он отвезёт вас назад, в Дингл.

С этими словами он встал и пошёл к двери, чтобы выглянуть наружу.

Бриджит молча подождала, когда брат скроется за занавесом, и потом вдруг сказала сдержанным тоном:

– Меня всегда удивляло, что это с вами. Потому что вы всегда только смотрели. Я думала: как странно, что человек с такой внешностью держится так робко. Видите ли, каждый мужчина пытался добиться моего расположения, и все оставались ни с чем. Но вы вызвали во мне любопытство. – Она указала взглядом на документы с историей моей жизни. – Но такого я никак не могла предположить.

Когда она умолкла, я, наверное, покраснел, как помидор, и был совершенно не в состоянии что-нибудь ответить, поэтому почти с облегчением услышал снаружи звук подъехавшего автомобиля. В овчарню вошли Финиан и ещё один плотный молодой мужчина. Пора было ехать.

Такой я её и запомню: как она со своей копной рыжих волос сидит, держа на коленях папку серебристого цвета, и провожает меня таким взглядом, будто скорбит о том, чего уже не вернёшь.

14

Смерть утоляет все боли. Она – их конец, и наши страдания не идут дальше неё. Она снова приводит нас к тому состоянию покоя, в котором мы пребывали до нашего рождения.

Сенека. К Марциалу

Я хочу помянуть мёртвых. Я думаю, сейчас самое время для этого.

Я поминаю моего товарища Вернона Эдвардса. Он был похож на некрасивого старшего брата Ричарда Гира и каким-то образом умудрялся даже среди зимы обгорать под солнцем, уж не знаю, как ему это удавалось. Волосы он стриг так коротко, что трудно было определить их цвет. Коричневый, по-моему. Душа у него была как бульдозер, успевала потоптаться на чувствах дюжины людей сразу и при этом чувствовать себя великолепно. Его фокус состоял, по-видимому, в том, что он просто никому не давал договорить. И в любое время дня и ночи он был включён на всю катушку, на полный вперёд, он постоянно вибрировал от напряжения, и это передавалось от него другим, стоило побыть рядом с ним некоторое время.

Он то и дело заключал пари. Был одержим этим. Перед каждой своей операцией с кем-нибудь спорил, что не переживёт её, и не давал пристегнуть себя к операционному столу, пока хотя бы одна операционная сестра не сжалится над ним и не заключит с ним пари. Я и сейчас ещё слышу его голос, который в такие моменты напоминал циркулярную пилу: «Ну, давайте же, давайте! Должны же вы верить в свои способности! Я ложусь к вам под нож, рискую жизнью, а вы боитесь рискнуть парой долларов?» В течение 1990 года он таким образом проиграл около двух тысяч долларов, хотя я думаю, он рассматривал это как своего рода залог везенья. Это был способ заклинания богов: он приносил им жертву.

Во время операции, когда ему в ноги имплантировали усилитель костей, он, наконец, выиграл пари. Он впал в кому и умер, не приходя в сознание.

Далее я помяну моего товарища Билла Фримана. Уильям был чертовски видный парень, это первое, что вспоминается, когда думаешь о нём. Рослый, длинноногий, спринтер международного класса и, разумеется, бейсболист божьей милостью. Его кожа отливала прямо-таки металлической чернотой, причём повсюду, могу ручаться, поскольку он давал нам достаточно возможностей полюбоваться им во всём своём великолепии. К тому моменту, когда он, наконец, заканчивал умащаться после душа и начинал одеваться, все остальные успевали уже снова испачкаться.