Железный бастион - [4]

– У меня отказ трёх внешних датчиков, – проинформировал лидер. – Наблюдаю сбои в работе радара.

– Эти сбои у всех, радар здесь слеп, ориентируйтесь на картинку с тепловизоров и «ночников», – «успокоил» командир. – Напоминаю, ближе к центру мы попадём под действие старой глушилки, ожидаются перебои в связи.

– Класс, такими темпами скоро в оптические прицельные комплексы залипнем, – недовольно пробурчал огнемётчик, – как на допотопных танках.

– Соблюдать тишину в эфире! – оборвал его недовольство майор. – На этих «допотопных» танках наши прапрадеды отстояли право на ваши никчёмные жизни, и далеко не в одной войне.

Продвигаясь по проспекту, танки петляли между корпусов старой техники и элементов обрушившихся конструкций. Большая воронка, вывернувшая наружу дорожное покрытие и кишки подземных коммуникаций, заставила отряд обойти этот участок узкими лабиринтами жилых кварталов. Там, среди завалов и покосившихся стен, танки спугнули парочку панцирников.

Большие неуклюжие мутанты, предки которых обитали исключительно в водной среде, смылись быстрее, чем по ним успела дать залп одна из «Рельс». Мощный удар снаряда с сердечником из обеднённого урана лишь добавил в местный архитектурный ансамбль ряд аккуратных сквозных отверстий. Мутанты же, унося свои длинные массивные тела на лапах-плавниках, проломили бронированными мордами наружные стены и скрылись во мраке пустующих построек.

Майор не упустил случая напомнить, чтобы все танкисты следили за подобными крупными особями и избегали их атаки в борт. Корпус хоть и выдерживал подобный удар, но животное (или рыба – хрен их разберёшь) могло запросто перевернуть танк, а это, при данных обстоятельствах, было равносильно гибели боевой единицы.

И уже по завершении объездного манёвра, среагировав на движение, на танки опустился небольшой рой «теплокровной» мошкары. Бывалые танкисты их ещё называли «светлячками» из-за свечения тел паразитов в диапазоне от инфракрасного до ультрафиолетового. Мелкие летающие пакостники, выведенные когда-то в военных лабораториях как биологическое оружие, прижились во многих заброшенных поселениях. Разумеется, корпуса машин надёжно защищали пилотов от миллиардов ядовитых жал, но это порхающее генетическое недоразумение имело и ряд других побочных свойств, не отличающихся пользой. «Теплокровной» эту живность назвали неспроста – повышенная температура тел мошкары буквально ослепляла любые тепловизоры. А сам рой, плотно обволакивая любой движущийся объект, сводил к нулю и обычную видимость.

Машины замерли, но эта проблема была быстро решена огнемётным танком. Дав поверх корпусов струю высокотемпературной смеси, огнемётчик превратил рой в большой огненно-оранжевый шар, который тут же стух и осыпался угольками горелых тушек на броню.

– Одобряю, – сказал командир и тут же добавил: – Но в следующий раз предупреждай, Крематор, и жги мошкару лишь при крайней необходимости. Сейчас за бронёй ночь, это нас выдаёт, да и жарко здесь, как в пустыне.

– Ну а что вы хотите, майор, климатические катаклизмы – они такие! – подал голос танкист, сидящий за плазмомётом. – А когда-то здесь было прохладненько, росли леса, тайга была, кажется… Ну, так говорят.

– Говорят – танки храпят, а мёртвые всего лишь спят… – буркнул главный. – Тишина в эфире. Поехали!

«Хорнеты» выскочили из узкого прохода на магистраль и, став в шахматном порядке, поползли между провалов, уводящих на подземные уровни, и смятых в блин кабинок городской воздушно-транспортной сети. Башни танков тихо посвистывали, обводя срезами стволов пустующие руины и неподвижные остовы разнообразных машин мегаполиса. Город молчал и, казалось, совсем не замечал пришельцев.

Половину запланированного пути танки прошли без каких-либо приключений. Из пробитых стен и пустых проёмов больше не высунулось ни одно уродливое рыло. И вот, когда уже танкисты совсем заскучали от монотонности постатомных пейзажей, магистраль привела их в ту часть города, которая больше всего пострадала от бомбёжки.

Здесь обрушились несколько кварталов высотных зданий, и большая часть проспекта была завалена холмами радиоактивных обломков. Широкая дорога постепенно превратилась в извилистую стёжку, едва позволяющую пройти борт о борт двум «Хорнетам», а после и вовсе упёрлась в навалы глыб пластмонолита и дроблёные кубы акватиновых блоков. Из-за того, что в радиусе двух кварталов полностью отсутствовали высотки, над танками засверкало звёздами великолепное ночное небо, такое неуместно красивое на фоне безобразных пугающих руин.

Путь через свалку оказался куда сложнее, чем предполагалось. То и дело какой-то танк из строя соскальзывал по крутому склону, следом за лавиной осыпающихся обломков, или падал вниз, вместе с обломавшейся плитой перекрытия. И лишь высокое мастерство пилотирования боевых машин раз за разом предотвращало поворот брюхом вверх и длительную заминку по возврату корпуса в нормальное положение.

Имело б это место не такой жуткий радиационный фон да было бы поближе к цивилизации, здесь был бы рай для любителей танкового паркура, коих развелось в последнее время великое множество. Танков-то после войны осталось огромное количество, больше, чем выживших людей, но не все пиплы желали долбить друг друга смертоносными зарядами в подпольных боях Кровавых и Красных Траков. Кто-то получал безграничное удовольствие и от простой, но весьма экстремальной езды на укутанных в броню гусеничных машинах.