Железные ворота - [140]

Если ты не в состоянии ничего предложить этой девушке, то все прочее — лишь слова, пустые слова. «Я уверен, что с первого же дня в уединенном домике мы будем чувствовать себя так же, как здесь, в этой каморке. Почему ты не хочешь этого понять?»

Он сел рядом с ней, но она отстранилась и, положив на листы с геометрическими задачами руки, спрятала в них лицо и словно уединилась, чтобы выплакаться.

Внизу заработали машины, будто проснулся и тяжело задышал полдень. «Считай, что я больной, изможденный, разбитый».

— Когда я жил у Статиса, я начал рыть подкоп, чтобы иметь возможность выбраться из дому и опять исчезнуть… Я бросил работу, потому что и это было никуда не годное решение, подсказанное паникой. Ничуть не лучшее, чем загородный домик…

— Перестань! Я больше не хочу ничего слушать. За все эти годы ты не прислал мне ни одной весточки, хотя в последнее время даже находился в том же дворе; а я пыталась найти тебе оправдание. И я измучилась… А тебе нет до этого никакого дела. Может быть, я даже стала тебе обузой?..

Измини вдруг замолчала: на лестнице послышались торопливые шаги. Неужели идут за ним? Они переглянулись, Ангелос впился глазами в узкое оконце, неплотно прикрытое ставней. Измини подошла к нему. Шаги все приближались.

— Это конец, — прошептал Ангелос.

Но вот на террасе показалась Алики. Она остановилась, испуганно посмотрела вниз и не успела даже ахнуть, как перед ней оказался Евтихис, возбужденный, жаждущий; глаза у него горели, ноздри раздувались, а руки, чтобы не упустить добычу, были широко раскинуты.

— Молчи! Ни слова!

Алики замерла посреди террасы. Евтихис приближался к ней медленно, немного согнувшись, напряженно следя за тем, чтобы она от него не ускользнула. Он загнал ее в угол, на самое солнце. Теперь ей уже некуда было деваться. Поняв это, она вся съежилась.

— Нет, нет, пожалуйста… Пусти меня.

— Теперь ты моя!

Он обнял ее. Они были одни на ярко освещенной террасе, словно одни в целом свете. Он расстегнул ей кофточку… Солнце, ах, уж это солнце! Плиты на полу пылали и обжигали Алики…

Ангелос и Измини все время стояли рядом, не сводя глаз со ставни. Они не обменялись даже взглядом. Вдруг они почувствовали, что им нечем дышать и что капельки пота, стекая с их лбов, смешиваются вместе, так тесно они прижимались друг к другу.

После того как Евтихис отпустил Алики, она несколько минут не двигалась и лежала на полу, закрыв глаза. Потом она расплакалась.

— Что с тобой, моя куколка? — спросил Евтихис.

— А ты будешь меня любить?

— Из-за этого ты убиваешься? Разве найдешь девочку красивее тебя?

Он пригладил волосы, сказал ей «до свиданья» и не спеша, уверенно стал спускаться по лестнице. Алики сидела, сжавшись, в углу, окутанная раскаленной тишиной. Крупные слезы сбегали по ее щекам и тут же высыхали на солнце. Она одернула платье и на какое-то мгновение словно оцепенела.

Измини и Ангелос боялись пошевельнуться, посмотреть друг на друга. Железный венец мучеников сдавливал им виски. Губы пересохли, невыносимо резало глаза, устремленные в одну точку. Когда Алики наконец ушла, Измини опустилась на старый сундук и, повернувшись спиной к Ангелосу, положила голову на спинку сломанного стула. Они не знали, сколько времени прошло так. Ангелос продолжал стоять у оконца. Дверь тихо отворилась, и перед щелью в ставне промелькнула уходящая Измини. Она постепенно скрывалась из виду, спускаясь со ступеньки на ступеньку.

На другой день к вечеру Измини отправилась в Холаргос. Гора Имиттос казалась фиолетовой, Афины отдыхали в этот лазурный час, от тихого домика за зеленой оградой веяло покоем.

— Все готово, я жду вас, — сказала тетка Вангелии.

Она вымыла окна, двери, навела порядок во дворе и на веранде, полила цветы.

Проходя по комнатам, Измини с трудом сдерживала слезы. Она вышла в сад, полюбовалась на цветы, потом посидела немного на веранде. «Почему он не хочет? Здесь так спокойно, он отдохнет немного, и голова у него прояснится».

— Когда вы переедете? — спросила тетка Вангелии.

— Через несколько дней, — ответила Измини. — Ничего, если мы задержимся?

— Не задерживайтесь особенно… Я хочу уехать на Самос…

— Мы переедем, должны переехать… непременно.

Измини вернулась домой. Куда еще ей было идти? Она опять сидела на винтовой лестнице, словно в ожидании чего-то. Это уже вошло у нее в привычку. Что еще она делала в течение многих лет? Ткацкие станки стучали не переставая, Евтихис перетаскивал тюки, сброшенные с машины на тротуар. Во дворе появилась Алики и стала пунцово-красной при виде Евтихиса. Не поворачивая головы, она прошла совсем близко от него, а он сделал вид, что не заметил ее.

Андонис с Вангелией возвратились домой поздно, когда машины в мастерской уже молчали. Андонис сказал Измини, что она ему нужна, и попросил ее зайти к ним в комнату. Там он дал ей большой рулон бумаги и конверт; она даже растерялась от неожиданности. Вчера она не успела поговорить с Ангелосом да и не думала, что Андонис так поспешит.

— Это проект большого здания, — начал он. — Пусть Ангелос сделает статические расчеты, все данные в этом конверте. Инженер сначала колебался, но я буквально вырвал проект у него из рук. Попроси Ангелоса поторопиться. Пусть сделает как можно быстрей. У него ведь есть время?