Железные ворота - [116]

— Да, вы правы.

— У нас, стариков, оптимизма больше, чем у молодежи. Не странно ли это?

Господин Харилаос смотрел на Андониса, улыбаясь, одной рукой крепко сжимал его пальцы, а другую положил ему на плечо — еще чуть-чуть, и он погладит Андониса по голове. Судья говорил с трудом, точно ему не хватало дыхания.

— Ты выглядишь усталым… Не огорчайся, неприятности скоро пройдут… Как я рад… Я верил в тебя… Я знал… Как твоя рана? Она тебя беспокоит? Ты должен быть осторожен… Знаю, все вы отчаянные, но надо быть благоразумным. Ваша жизнь — это сплошные мучения и тревоги. Ты был серьезно ранен? — И вдруг судья спросил совсем другим тоном: — Давно ты не видел его?

— С тех пор…

— Он все такой же, немного измучен, но морально…

Андонис с трудом сдерживался, чтобы не закричать. Такси пересекло площадь Омония и понеслось дальше. Старик не выпускал его руки. Как мог он поднять глаза на отца Ангелоса?

— Столько лет мы живем в одном доме и до сих пор не познакомились поближе, — сказал господин Харилаос.

— Не довелось. Дела… Я боялся огорчить вас, напомнить… — наконец выдавил из себя Андонис.

— Последние годы у меня не было никого ближе Измини. Но, мне кажется, она уже устала. Это естественно, прошло столько лет… Я никогда не отчаивался, да, поверь мне, никогда. А ты, Андонис?

Андонис не смог ответить. Он смотрел на мелькавшие дома, машины, прохожих.

— Вы все очень устали, — продолжал судья. — Наверно, только вашему поколению пришлось испытать столько… Вы были еще очень молоды, почти дети… А я, как и мои сверстники, в двадцать пять лет ходил в накрахмаленном воротничке и с тросточкой… Скажи, Андонис, ты любишь Ангелоса?

— Я люблю его как брата и восхищаюсь им, — искренне ответил Андонис.

Теперь он нашел в себе силы посмотреть в глаза господину Харилаосу. Они горели от нетерпения, как у ребенка; они сияли от страстной уверенности, что надежды его не обманули.

— Ты, конечно, знаешь его лучше меня. Сколько я ни пытался сблизиться с моими детьми, я всегда оставался для них прежде всего отцом… Дочь для меня потеряна навсегда. Как ты думаешь, отчего последнее время Лукия была такой раздраженной? Почему она уехала, не простившись с нами? Но о чем же мы говорили? Да… Ангелоса ты знаешь лучше, потому что вы дружили в юности, а это очень существенно. Ты веришь мне, что у него все в порядке?

— Но раз…

— Да, да… Я хочу сказать, ты полагаешься на его силы? Ты сомневался хоть когда-нибудь в нем?

— Никогда.

— Молодец! Ты настоящий друг!

Господин Харилаос попросил шофера остановиться. Он расплатился, и они пошли по темному переулку. Этот отдаленный квартал судья знал, видно, хорошо, бывал здесь ежедневно.

— В этом доме живет брат Тодороса. Тодорос часто ходит к нему, — сказал судья и постучал в дверь.

Андонис замер. Если они застанут Тодороса, прощай мастерская Евтихиса, конец многим надеждам и, самое ужасное, для него навсегда закроется дверь, куда он мог бы постучать, если бы ему не удалось избежать тюрьмы. Никто им не отпирал. Но господин Харилаос словно прирос к месту.

— Говори с ним разумно, сдержанно, — посоветовал он. — Ругань и ссоры ни к чему не ведут.

Он постучал еще раз. Андонис молил всех святых, чтобы этот мрачный дом вечно оставался немым. Судья не сдавался.

— Видимо, никого нет, — сказал Андонис.

— Они часто ужинают в таверне здесь по соседству… Пошли посмотрим.

Андонис покорно последовал за ним. Господин Харилаос зашел в таверну, но вскоре вернулся.

— Наверно, Тодорос в конторе Ксантиса, своего адвоката.

Он опять поймал такси. «На улицу Академиас», — сказал он шоферу и попросил его поторопиться. У Тодороса, по его словам, много дел в этой конторе, и он заходит туда чуть ли не каждый вечер.

— Мы найдем его непременно, он от нас не уйдет.

— Я располагаю временем только до девяти, — пробормотал Андонис. — Потом я должен присутствовать при деловых переговорах…

— До тех пор мы его разыщем. Побыстрей, пожалуйста, — повернулся судья к шоферу.

В подъезде дома, где находилась контора адвоката, было пусто. Пусто было и в коридоре на верхнем этаже, куда они поднялись… Почему-то у Андониса слабели колени, как только он приближался к какой-нибудь двери.

— Спроси его ты, — сказал господин Харилаос. — Лучше ты. Если я назову свое имя, он моментально сбежит.

Андонис проскользнул в дверь конторы и осторожно прикрыл ее за собой. В приемной девушка печатала на машинке. В соседней комнате адвокат склонился над большим письменным столом. Перед ним стояло кресло, по стенам — книжные шкафы. Тодороса не было видно.

— Что вам угодно, господин?

Андонис ответил с профессиональной любезностью торгового агента:

— Могу предложить массу превосходных товаров. Удивительно легкие условия выплаты… Не интересует ли вас… — И он раскрыл свой портфель. — Вот образцы тканей для изящного весеннего платья.

— Спасибо, ничего не нужно.

Не настаивая, Андонис вышел из конторы. В коридоре он сказал господину Харилаосу, что Тодороса нет — это было правдой — и что его здесь не ждут.

Потом они зашли в несколько кофеен, в винный погребок и добрались в конце концов до дома Тодороса.

— Может быть, он болен? — высказал предположение господин Харилаос.