Железные Люди в Стальных Кораблях - [9]

Одна из комнат в доме профессора была отведена под фотолабораторию. На столике стоял полевой футляр с катушками и лежали несколько свежеотпечатанных фотографий.

— Вот, я даже не успел ничего проявить. То есть успел, несколько снимков, в честь твоего визита.

Хеллборн опустился в стоявшее рядом кресло и принялся осторожно тасовать колоду фотографий. Черно-белые, но очень хорошего качества. Профессор работал с дорогой аппаратурой и был опытным фотографом, что в его деле было совсем не лишним.

— Узнаешь это место? Вот и твой апельсиновый сок.

— Спасибо, — пробормотал Хеллборн, уткнувшись в очередной снимок. — Это Вторая…нет, это Четвертая Пирамида.

— Совершенно верно!

— Вот центральный зал с алтарем. А это Комнаты Сторон Света. Северная, Западная, Южная…

— Какие все-таки нелепые названия, — покачал головой профессор.

— Строго говоря, они действительно указывают на стороны света, — скривил губы Хеллборн. — Это всего лишь Фрэнсисберг, а не Скоттенбург.

— Неважно. Смотри дальше!

— Где ЭТО находилось? — прошептал лейтенант.

— В Северной комнате, — тоном римского триумфатора поведал Лайнбрейкер.

— Но ведь это идеальный цилиндр! — воскликнул альбионец. — Где именно в комнате он находился?!

— Джеймс, ты шутишь?! Не узнаешь?! Это ведь основание базальтовой колонны! Якобы несущей колонны! Когдя я сдвинул этот блок в сторону, колонна принялась торчать из потолка как сталактит! Ты понимаешь?! Поколения археологов и грабителей могил проходили рядом — и никому в голову не пришло! Да и мне тоже, по совести сказать. Все произошло совершенно случайно. Если бы я не споткнулся…

— Не вы ли говорили мне, что в истории нет места случайностям? — Глаза Хеллборна были готовы сожрать фотографию. — Это судьба, профессор.

— Случайности, судьба… — отмахнулся Лайнбрейкер. — Всего лишь противоположные концы одного и того же кластера темных суеверий… Правда, красиво?

— Да, как будто большая черная монетка…

— Хороша Монетка! — воскликнул профессор. — Диаметр почти два фута, толщина — около пяти дюймов! Сколько она весит?… Надо будет в таблицу заглянуть, плотность черного альбионского базальта…

— И золотые буквы… — продолжал Джеймс. — Латинские буквы, профессор!!! Что это за язык? я не узнаю его…

— Гэльский, — спокойно отвечал профессор.

— Гэльский?!

— Всего лишь гэльский, мальчик мой. Мне пришлось немного покопаться в словарях. Это не литературный язык, какой-то простонародный средневековый диалект. Словарь всего лишь помог мне узнать его, но не прочитать.

— Конечно, почему бы и нет? — кивнул Хеллборн. — Среди отцов-основателей не было недостатка в ирландцах. Взять хотя бы соратников веселой принцессы Грейс… Они не сразу смешались с настоящими англичанами…

— Этот человек хотел максимально запутать тех, кто отыщет… Монетку, и ему это удалось! Смешно сказать, — и профессор натужно рассмеялся, как бы придавая дополнительный вес своим словам, — я читаю Вергилия и Платона в подлиннике, свободно говорю на дюжине индейских и китайских диалектов, но совершенно не знаком с языком народа, живущего фактически в окрестностях Лондона! Особенно если сравнивать с моими оппонентами в годы Королевских тибетанских стрелков…

— Но ведь в Британии будет нетрудно найти специалиста по гэльскому языку? — лейтенант наконец-то оторвался от фотографии.

— Конечно, но ты ведь понимаешь, я не хотел делиться ТАКОЙ находкой с первым встречным! Ты вообще первый человек на планете, кому я о ней рассказал! Но через два дня из Дублина возвращается мой старый друг, профессор Стэнхоуп…

— Друг?! Вы же с ним как собака с кошкой… простите, сэр…

— Друг, враг — какая разница?! Он настоящий ученый и умеет признавать свои ошибки. А кроме того, этот сукин сын свободно владеет всеми языками Британских островов, даже мертвыми, от шетландского до романо-артурианского… Старый черт Вилли Стэнхоуп еще не знает, какой сюрприз его ждет! Да он на потолок без стремянки полезет! Жду не дождусь, это будет незабываемое зрелище!..

— А Монетка? Наша Розеттская Монетка, сэр? Где она?! — привстал Хеллборн.

— Я задвинул ее на место, — просто ответил профессор. — Она спокойно пролежит там еще много лет. Хотя, много лет — это лишнее. Ты ведь возвращаешься домой? Вот сразу и забери ее. Я на тебя надеюсь. Вашим чиновникам из Министерства Древностей я не очень-то доверяю, — поморщился Лайнбрейкер. — Они политики, а не ученые.

— А другие колонны? Вдруг… — начал было альбионец.

— Нет, я проверил все, — отрицательно качнул головой профессор. — Сплошной камень. Только эта. Но ты вообще понимаешь, что это значит?!

Хеллборн ударил его дважды.

Несильно, но почти без паузы, и по определенным точкам на груди. Старик даже не успел ничего понять. Просто мягко опустился на пол.

Вот и все. Вернулся домой с приема, налил себе стакан апельсинового сока перед сном, а тут сердце не выдержало. Сколько лет ему было? Семьдесят семь? Нет, семьдесят восемь. День рождения был два месяца назад. Спи спокойно, тибетанский стрелок.

Так. Катушки с пленками распихать по карманам, фотографии тоже. Хеллборн выключил свет и закрыл дверь фотокомнаты. Старик очень удачно выпал в коридорчик… а куда он ведет? Правильно, в спальню. Просто не дошел. альбионец переступил через труп и направился в кабинет. Искомое лежало в одном из ящиков рабочего стола. Дневник экспедиции. Потрепанный, небрежные записи. Старик не любил таскать в поле карандаши и бОльшую часть бумажной работы предпочитал делать дома. В дневнике и так половины страниц не хватает, поэтому еще двух никто не хватится. Толстый том "Кембриджский словарь кельтических языков" лежит на столе. Вернуть его на место, в библиотеку, а закладку выбросить. Отпечатков пальцев он не оставлял. Вроде бы все.