Железное сердце Вайолет - [56]

— ИДИТЕ. ПОЖАЛУЙСТА. ВЫ ТРОЕ. ЭТО НЕ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ БЕЗ ВАС.

— Ну, — сказала Тетушка, вновь обретая бесцеремонность, — по крайней мере, ты признаешь это, — и с этими словами она поспешила за Деметрием, Мот и Нод потащились за ней.

ГЛАВА 53

В кабинете короля на столе лежали раскрытые книги. Древние тексты, журналы, схемы анатомии и физиологии драконов. Вайолет покачала головой.

— Все это время. Я даже не заметила, что он делает. Все, что меня волновало, — это то, о чем говорил мне Ниббас.

— Этот глупый, тщеславный тип, и поощряет глупые, тщеславные мысли. Это не твоя вина, Вайолет. — Она с трудом сглотнула, заметив растущий стыд в собственной груди. — Ты была сама не своя.

— Это не оправдание, — сказала она, проводя рукой по блокноту отца. Она перевернула страницу.

— Когда эта тварь, которую мы не называем, — было написано косым почерком ее отца, — украла сердца всех драконов в Мультивселенной и привезла их сюда в качестве рабов, большая часть их истории была потеряна для них. Точно так же, как наша история, начавшаяся до того, как мы попали в зеркальный мир, потеряна для нас. Остались только обрывки. Тем не менее, если эти обрывки верны, то, возможно, это правда, что сердце дракона можно заменить. Что опасность, исходящая от подросткового жара, со временем ослабевает. И действительно, их сердца — эти слабые, хрупкие, хрупкие существа — могут быть их самой большой силой.

Вайолет не подняла глаз. Вместо этого она уперлась лбом в ладони, чтобы удержать вес этих нелепых волос.

— Он говорил с тобой об этом? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Твой отец говорил со многими людьми. Эксперты, мыслители и рассказчики.

— И это правда? О сердцах?

Я помолчал, проводя пальцами по бороде.

— В моей профессии мы не обязательно утруждаем себя фактами. А истина — это вещь, обычно не ограниченная… тем, что доказуемо. Иногда существует разделение между точным и истинным.

Вайолет испустила ужасный стон и стукнула кулаком по столу отца. Я подпрыгнул.

— Дорогой Кассиан, ты всегда был таким занудой? Переходи к делу.

По коже побежали мурашки. Стук камней становился все громче. И, возможно, это должно было случиться с самого начала, или, возможно, мое внимание вызвало это, но в любом случае кусок штукатурки отделился от потолка и разбился у моих ног. Я взвизгнул и отпрянул. Вайолет едва шевельнулась. Она смотрела на меня своими длинными, прекрасными глазами. Глазами, которые не принадлежали ей. Я вздрогнул.

— Если рассказы правдивы, принцесса, — продолжил я, — то без сердца в теле дракон — тень самого себя, лишенный мужества, лишенный души. Он лишь частично сам по себе. Но когда сердце заменяется, дракон становится целым.

— Итак, Ниббас… забрал сердца драконов, чтобы управлять ими, и… я не знаю. Править. Править всем. Так что Старые Боги заставили Ниббаса узнать, каково это… и забрали его сердце, а вместе с ним и свободу — совсем как с драконами. Чтобы сердце освободило его?

— Освободило от зеркала, — задумчиво произнес я, роясь в книгах короля в поисках… чего-то. Чего-нибудь. Любая такая важная книга не будет отмечена, это точно. Но где король мог ее хранить?

Вайолет перевернула страницу.

— От зеркал, — гласила записка от руки ее отца. Вайолет наклонилась ближе, и тяжесть волос, упавших ей на шею, заставила ее поморщиться. — Есть старые истории, — писал ее отец, — о племенах драконов. Драконьи общества. Но как это может быть, если единственной определяющей характеристикой дракона является страх? Они боятся друг друга почти до смерти, сталкиваясь друг с другом только для того, чтобы произвести потомство, и это было так редко, что ускорило их близкое вымирание. Тогда возникает вопрос: почему? Зачем заставлять драконов бояться друг друга и бояться края зеркального мира? Может быть, потому, что — я не буду писать его имя — боялся, что драконы найдут способ сбежать? Боялся ли он отсутствия страха?

— Можно ли сломать зеркальный край мира, Кассиан? — спросила Вайолет.

— Великие боги, дитя! Почему ты предлагаешь такое?

— Когда я разбила зеркало, — медленно произнесла она, — Ниббас закричал. И это было ужасно, как будто существо испытывало боль. Но ведь он заперт на зеркальном краю мира, верно? Если зеркало будет разбито, убьет ли оно Ниббаса? Или это просто ослабит его? Если бы он кричал и страдал от боли, смогла бы я его прикончить?

— Это убьет нас всех, Вайолет! — воскликнул я, страшно встревоженный. Ребенок сошел с ума!

— Может быть, — сказала она. — А может, и нет. Иногда, когда кончается один мир, начинается другой. Но, может быть, оно того стоит. Мы не можем допустить, чтобы то, что случилось с нашим миром, случилось с кем-то еще, Кассиан. Мы единственные, у кого есть силы попытаться. — Вайолет уставилась на почерк отца и медленно обвела взглядом комнату. Все книги, которые ее отец изучал и любил, были аккуратно расставлены на полках, каждая из них была вытерта и обожаема нежными руками короля. Глаза Вайолет наполнились слезами, и слезы потекли по ее красивому, но неправильному лицу. — Есть бесконечные миры. Ты сам меня этому научил. И они невиновны. Мы не можем допустить, чтобы они пострадали, Кассиан. Мы не можем позволить этому чудовищу победить.