Железное сердце - [4]

– Я вяну. Я чахну. Я умираю от любви, – продолжал Хаакон, прижимая ладонь к сердцу. Отвлекшись на миг, он склонился над столом, оторвал ножку цыпленка и тут же продолжил: – Мои страдания бесконечны. Подари мне свое сердце, холодная богиня, прерви мои мучения!

– Увы, это невозможно, сударь, – сверкнула глазками Софи, а ее голосок прозвучал так беззаботно весело, что никто и не заподозрил бы, как сильно ей хочется укрыться в тишине своих покоев.

– Почему, черт возьми? – спросил Хаакон, обгладывая ножку. – Такой красивый парень, как я… Да нет, не парень, а бог, скорее всего. Нет, точно. – Он нахмурился и почти сразу кивнул. – Я уверен. Я бог, и зовут меня… ммм… Аполлон! Да, вот кто я такой! – И он ткнул в Софи наполовину обглоданной ножкой. – Из нас выйдет отличная пара.

– Вообще-то, если вы помните классиков, а я уверена, что вы их не забыли… – начала Софи.

– Еще бы, такому ученому да не помнить, – вставил Родриго.

– То знаете клятву Артемиды: никогда не связывать себя узами брака. И даже если бы богиня нарушила свою клятву, то вряд ли бы сделала это ради Аполлона. Ведь он приходился ей родным братом.

Хаакон наморщил нос:

– Фу!

– Вот именно, – сказал Родриго.

Несмотря на усталость, Софи искренне рассмеялась. Да и кто устоял бы на ее месте? Хаакон был как солнце – могучее, яркое, оно притягивает к себе всех и удерживает на своей орбите. Да, он был заносчив и спесив, но при этом поразительно хорош собой, а за красоту людям прощают многое. Во всем дворце наверняка не было ни одной женщины, не влюбленной в принца Хаакона. Вот и Софи немножко влюбилась, хотя не хотела признаваться в этом даже себе.

Между тем во двор продолжали прибывать всадники. Скоро за ними последовали конюхи и собаки. Софи показалось, что она слышит голос фельдмаршала королевы, который и на охоте не говорил, а рявкал, словно в бою. Хаакон и Родриго оглянулись и стали жестами подзывать кого-то из верховых. Пока они были заняты, Софи различила другой звук, настолько непохожий на гомон охотничьей компании, что его не перекрывали даже цокот лошадиных подков и громкий голос Хаакона. Это были шаги, торопливые, но шаркающие, словно человек приволакивал ногу.

– Том? – воскликнула она, обернувшись.

К ней бежал мальчуган. Он был малорослым для своих лет, застенчивым и неловким.

– Осторожно, Том! Не спеши так… – начала Софи, но не успела: Том зацепился носком башмака за выступающий камень, споткнулся и упал. Софи наклонилась к нему, чтобы помочь.

– Теленок неуклюжий, – услышала она чей-то голос.

– Топить таких надо при рождении. Разве не так поступают с щенятами, последними в помете?

Том тоже услышал, и его лицо сморщилось. Софи поняла, что жестокие слова причинили ему больше боли, чем ушиб. А женщины, с чьих уст они сорвались, – камеристки королевы, – смеясь, поспешили дальше.

– Не слушай их, – сказала Софи, стараясь утешить паренька. – Если хочешь узнать, что такое неуклюжесть, погляди на баронессу фон Арним, когда она танцует сарабанду. – Софи кивнула вслед одной из удалявшихся женщин. – Вот уж кто настоящая ослица на льду!

Том засмеялся, и Софи тоже улыбнулась, однако ее улыбка померкла, когда она увидела разбитые коленки мальчика.

– Тебе нельзя бегать, – побранила его она. – Сколько раз я говорила?

Том был похож на тех щенков, с которыми постоянно возился на псарне: несоразмерно длинные ноги и руки, большие ступни.

Мальчик отбросил со лба пряди волос, которые лезли ему в глаза.

– Как было не бежать, ваше высочество! Я должен вам сказать!

– Что сказать? – переспросила Софи.

– Герцогиня ощенилась! – Герцогиней звали спаниеля, любимицу Софи.

– Не может быть! – ахнула Софи, и ее глаза радостно сверкнули.

– Ей-богу! Семерых принесла! И все здоровые, как на подбор, толстенькие, как сардельки, носы курносые, и лапки такие смешные, розовые! Идемте, посмотрим!

От возбуждения Том так забылся, что протянул принцессе руку. Софи тоже забылась и взяла ее.

– Ты что творишь? Никак, ты спятил, парень! – громыхнул вдруг чей-то голос. – Как ты смеешь трогать своими лапами принцессу!

Перед ними стоял фельдмаршал, тот, кому подчинялась армия королевы. Он шагнул к Тому, схватил его за плечо и так встряхнул, что у мальчишки клацнули зубы. А Софи поспешила убрать руку за спину: мол, я тут ни при чем.

Это был трусливый поступок, и внутри у Софи все сжалось от стыда. Она знала, что должна защитить Тома, объяснить фельдмаршалу, что они оба забылись. Но промолчала. В самом деле, водить дружбу с мальчишкой-псарем, играть со щенками – неподобающее занятие для будущей королевы. Истинные монархи держатся с подданными надменно и холодно. Мачеха наверняка рассердится, если услышит о ее промахе. Здесь, во дворе замка, не то что в лесу, на охоте, – от лишних глаз не убережешься. Хуже того, здесь главные охотники сами становятся добычей.

– Больше это не повторится, ваше высочество, – заверил фельдмаршал Софи, потом повернулся к Тому. – А ты знай свое место! – рявкнул он и, снова встряхнув мальчишку, удалился.

Том поднял глаза на Софи. В них проглядывали боль и смятение, и у Софи снова сжалось сердце.

– П-простите меня, ваше высочество. Я не… не хотел…