Железная звезда (ЛП) - [5]

XII

Порой, когда комиссару удавалось урвать часок-другой сна, растянувшись в палатке или свернувшись клубком на гниющей подстилке окопа, он грезил о мире под названием Яго. Видения всегда оказывались яркими, наполненными скверной, неотступной болью.

Учитывая, что Гаунт перестал запоминать — даже не старался этого делать — названия мест, в которых несли изнурительную службу он и Призраки — верные и измотанные, измотанные и верные, — комиссар удивлялся, почему именно Яго так засел в его памяти и снах.

Сухой, пыльный, обдуваемый ветрами мир. Пыль проникала повсюду, ветра завывали так, словно сам воздух играл на черепах с отпиленными верхушками, дуя им во рты и глазницы. Сухим и мертвым — таким был Яго. Сухим и мертвым, а не сочащимся сыростью и жирной грязью, как Кому-не-по-фесу-вообще.

Порой приходили иные сновидения. Старик по имени Бонифаций иногда экзаменовал Гаунта по вопросам теологии и философии, сидя в старой библиотеке — покрытый шрамами, невероятно изуродованный ветеран в кресле, украшенном латунью. Во сне комиссар спрашивал Бонифация о своем отце, а старик отказывался отвечать.

В других грёзах появлялся некий дядюшка Дерций — этот всегда возникал неожиданно. Играя с резным деревянным фрегатом на открытой веранде, радостный Ибрам вдруг поднимал глаза и видел входящего гостя. Дядюшка Дерций со странным выражением лица передавал Гаунту подарок — кольцо с печаткой.

Иной раз комиссар встречал во сне кого-то по имени Колм Корбек — тот ждал его на лесной поляне.

Высокий, грузный, бородатый Корбек, одетый в чёрную танитскую униформу, улыбался при виде Гаунта. Пахло тягучим соком нал-деревьев.

Комиссар знал, что Колм — лучший из друзей, что были у него за всю жизнь. Лучший из друзей, когда-либо потерянных Ибрамом.

Ещё одно видение, рождающееся из воспоминаний о каком-то городе-улье, целиком посвящалось Мерити Часс из благородного Дома Чассов. Юная и прекрасная девушка, она оказалась ещё прекраснее, сбросив платье. Голос Мерити, нежный, как и её кожа, шептал…

XIII

— Очнись, во имя Трона!

Гаунт вздрогнул — удивительно, он и в самом деле уснул на ходу. Такого никогда не случалось прежде, ни разу за все тридцать лет службы.

Должно быть, я начинаю выматываться. Верный, но измотанный.

— Не нервничай, Роун, — сказал комиссар-полковник своему заместителю. — Я в порядке, просто дал глазам немного отдохнуть.

— Ибрам, это я, Курт.

— А. Ну, конечно.

— Ты был где-то очень далеко от меня.

— Я просто устал, Ана. Просто прикорнул на минутку.

— Постарайся оставаться с нами. Мы должны перекрыть артерию и пересечь мост…

— До наступления ночи.

— Именно так, — ответила она.

— Тогда займемся делом. Я хочу поговорить с огнемётчиками.

XIV

Огнемётчики собрались вокруг Гаунта — Бростин, Дреммонд, Лубба, Люс, Ниторри и всё остальные. От бойцов тянуло прометиевой смесью, запахом, что вечно сопутствовал им.

— Трон, а где же ваши огнемёты? — спросил комиссар.

— Снаружи оставили, — объяснил Лубба.

— Снаружи?

— Лубба хотел сказать «по дороге сюда», сэр, — быстро вмешался Дреммонд и пихнул однополчанина здоровенной перепачканной рукой. — Придурок.

— Прямо сейчас нам доверху заливают резервуары, — ухмыляясь во весь рот, сообщил Бростин. — Все готовы выступать, вы только скажите.

— Цели ясны? — уточнил Гаунт.

— Может, вы ещё раз по ним пройдетесь, чисто для нас, сэр? — предложил Дреммонд.

— Разве ротные командиры вас не проинструктировали?

— Конечно же, — ответил Бростин.

— Ясно и четко, — добавила Люс.

— Мы просто хотели, э-э, услышать всё лично от вас, сэр, — добавил Бростин.

Комиссар улыбнулся.

— Хорошо. Мы должны пересечь мост до наступления ночи. Противник — десять единиц кров… эмм… подразделений Кровавого Договора. Нужно прижечь эту артерию прямо сейчас.

— Артерию? — переспросил Лубба.

— Реку.

Призрак понимающе кивнул.

— Не проблема, — заявил Бростин, доставая палочку лхо.

— Только не здесь! — крикнула Курт.

— Я ж не зажигаю, док, — возразил огнемётчик.

— Они заметят искру, — предупредил Гаунт.

— Кто — «они», сэр? — спросил Бростин, мусоливший незажженную папироску.

— Кровавый Договор на речном берегу.

— А, точно, — отозвался боец. — Именно поэтому я так осторожен. Мы готовы выступать так скоро, как вы пожелаете.

— Тогда начинаем, — сказал комиссар. — И ещё, Бростин?

— Сэр?

— Зажги как следует.

XV

Железная звезда пульсировала. Мост ждал их. Казалось, что остается слишком мало времени до наступления ночи.

Поправив фуражку — козырьком вперед, — и проверив магазин болт-пистолета, Гаунт вытащил силовой меч, знаменитый клинок Иеронимо Сондара. Оружие ровно загудело при включении.

Комиссар-полковник поднялся, и грязь чавкнула под его сапогами.

— Первый и Единственный! — воскликнул Гаунт.

Раздались свистки, и строевые офицеры отдали приказы о готовности.

— Верное серебро! — скомандовал комиссар.

По рядам Призраков прокатилась волна щелчков и лязгающих звуков — солдаты фиксировали боевые ножи на штыковых креплениях.

— Огнемётчики — вперед!

Бростин и остальные выбрались из окопов передней линии, в которые заползли перед атакой. Стоило им выпрямиться, как наспинные резервуары издали гулкий звук, и копья жидкого пламени, нацеленные сверху вниз, окатили берег реки. Стоявшие на торопливо возведенных осадных платформах бойцы Кровавого Договора завопили от боли, охваченные огненным адом.