Железная маска: между историей и легендой - [99]
А вот еще один пример подобного рода фантазий на периферии исторической науки. С тех пор как Дю Жюнка составил свой реестр, известно, что неведомый узник умер в Бастилии 19 ноября 1703 года. Этот абсолютно достоверный факт служит основой для научно-исторических исследований. «Как бы не так!» — ответил в 1978 году житель Канн граф Мишель де Лакур. По его мнению, интересующий нас узник никогда и не поступал в Бастилию. Ему удалось бежать с острова Святой Маргариты в тот момент, когда его лишь собирались переводить в Бастилию; он спрятался в старой башне, где и были обнаружены вещественные доказательства этого факта: скелет, остатки бархатной ткани, изящные туфли, сшитые по моде того времени, молитвенник, датированный 1675 годом, и трость с серебряным набалдашником. Череп, исследованный в антропологической лаборатории Музея человека, по всем параметрам аналогичен черепу Людовика XIV, размеры которого известны благодаря знаменитой восковой фигуре, изготовленной Антуаном Бенуа и хранящейся в Версальском дворце, а ДНК скелета полностью соответствует ДНК Людовика XVII. Бесспорное доказательство, и горе тем скептикам, которые выражают недоверие, ссылаясь на то, что и скелет, и все перечисленные предметы, и заключение экспертов куда-то запропастились!
Ничего не поделаешь, долга жизнь у королевской легенды! Когда до конца пройдешь по суровому пути истины и когда, казалось бы, обрезаны дурные ветви с древа познания, вдруг видишь, что расцветает очередное чудо, без которого никак не может обойтись ни душа простого человека, ни творческая фантазия писателя. Марсель Паньоль тоже кое-что добавил от себя к одной из самых популярных гипотез: исследования доказали, что таинственного узника звали Эсташ Данже (или Доже, согласно иному написанию), пусть так, но этот Эсташ был братом-близнецом Короля-Солнца! И знаменитый романист начинает беспощадное расследование, направленное против Людовика XIV, этого ужасного деспота, который приказал отравить Фуке, Лувуа, Барбезьё и многих других. «Я убежден, — пишет он, — что если бы родилось четверо близнецов, мы говорили бы о троих Железных масках, и это тройное преступление рассматривалось бы как жертва, принесенная в интересах государства, жертва героическая и достойная великого короля».[341] Как можно по-своему переписать историю? Читайте Паньоля! Так, отмена Нантского эдикта явилась заслугой отца Ла Шеза, сумевшего убедить короля, что он загладит перед Богом свою вину за тюремное заточение своего брата, если что-то совершит во благо истинной веры![342] Гугеноты должны были искупить вину Каина за убийство Авеля!
Паньоль полагает, что ему удалось доказать рождение второго ребенка 5 сентября 1638 года при королевском дворе Франции, ибо он «открыл», что Людовик XIII приказал в честь рождения сына петь гимн «Те Deum». Все отправились в часовню, спальня королевы опустела, и благодаря этому появилась удобная возможность незаметно родить второго, нежелательного ребенка… Действительно, важное открытие! И беллетрист-историк наивно похваляется: «Пусть это не было великим открытием, но ведь если бы удалось найти хотя бы одну руку Венеры Милосской, можно было бы восстановить всю статую».[343]
Чтобы вернее толкнуть своего героя в пасть волка или, точнее говоря, в донжон Пинероля, он возводит его в ранг заговорщика, и родной брат короля становится сообщником Ру де Марсийи, выбирает себе псевдоним Мартен и социальное положение слуги. Однако в действительности его зовут Жак де ла Клош. Английский псевдобастард, отправившийся на поиски своих корней и своей подлинной идентичности, ошибся в отце: он принял Карла II за Людовика XIII! Что касается изменения имени, то Людовик XIV после ареста в августе 1669 года несчастного Кавуа дал своему брату, брошенному за решетку тюрьмы Сен-Лазар, имя Доже.
Поскольку Паньоль чувствует, что его гипотеза нуждается в подпорках, он особенно старается подчеркнуть, что Данже — или, пардон, Доже — на самом деле не был слугой. Действительно, как можно обрядить Сына Франции в лакейскую ливрею! Трудно представить себе, чтобы брат-близнец Его Величества короля Франции, как две капли воды похожий на него, занимался хозяйственными делами в Пинероле на пару с мужланом Ла Ривьером, перетаскивая тарелки, смазывая ботинки мсье Фуке, перед тем как тот отправится на прогулку, расчесывая его парик и принимая тяжелые корзины с бельем из рук прачек. Паньоль, как и все его предшественники, вынужден изворачиваться, дабы обойти неудобное документальное свидетельство. Лувуа, объясняет он, сказал о Доже, что «это всего лишь слуга», только для того, чтобы сбить с толку историков. Когда Сен-Мар просил разрешения использовать Доже в качестве слуги Лозена, то и это было лишь инсценировкой, разыгранной «под диктовку Лувуа, чтобы подкрепить официальный тезис о том, что Доже является всего лишь слугой».
