Железная маска: между историей и легендой - [96]

В театре Мольера 24 сентября 1791 года была осуществлена гораздо более суровая постановка под названием «Людовик XIV и Железная маска, или Принцы-близнецы». В этой написанной стихами трагедии в пяти актах были выведены на сцену Лувуа и начальник Бастилии, палачи и убийцы; не обошли вниманием и Людовика XIV, бесчувственного и заносчивого деспота, одинокого даже среди своих придворных.

Не заставило себя ждать и появление совсем уж фантастической версии. Может быть, человек в маске оставил после себя потомство? Это не слишком логично, зато соблазнительно. В этом случае появляется возможность подвергнуть сомнению легитимность Бурбонов и подготовить восшествие на престол новой династии. Именно по этой причине в начале революции версия о женщине в железной маске вызывала живой интерес среди сторонников герцога Орлеанского (будущего Филиппа Эгалите). Основываясь на некоем документе, якобы обнаруженном в Бастилии (еще одном!), они утверждали, что в 1638 году Анна Австрийская после двадцати трех лет бесплодия произвела на свет дочь, а не сына. Опасаясь, что больше детей не будет, Людовик XIII решил удалить это несчастное дитя, закончившее свои дни в Бастилии с бархатной маской на лице, и подменил девочку наследником мужского пола, родившимся тогда же у неведомой супружеской пары, — он и стал Людовиком XIV. Однако в 1640 году королева родила во второй раз, теперь уже мальчика, Филиппа, совершенно легитимного родоначальника Орлеанского дома. Следовательно, Людовик XIV был бастардом и бастардами являлись все его потомки, тогда как единственно законными претендентами на престол могли считаться потомки Филиппа Орлеанского. Брошюра на эту тему имела хождение в провинции как раз в то время, когда народ в Париже штурмовал Бастилию. Стремительность событий помешала ей получить распространение и в столице.[333]

Роялистам, разочаровавшимся в графе Провансском, не оставалось ничего иного, кроме как поискать другого потомка брата-близнеца Людовика XIV. Известный поэт и шансонье Беранже вспоминал примечательную беседу, состоявшуюся у него во времена Директории с шевалье де ла Картри, роялистом преклонных лет:

«Однажды во время нашей беседы шевалье де ла Картри принялся говорить о наших законных хозяевах; желая понять, что это значит, я спросил его:

— Послушайте, не объясните ли вы мне, что это за люди?

— О ком вы говорите, мой юный друг? — вопросом на вопрос ответил шевалье.

— Да о вашем Людовике XVIII, о графе д'Артуа, о его сыновьях…

— Да что тут объяснять! Речь идет о настоящих правителях, не узурпаторах, и они всем известны.

— Объясните, прошу вас, я не могу ничего понять.

— Сочувствую вам. Так послушайте меня, и поймете, в какое заблуждение ввели вас ваши роялисты. Анна Австрийская родила сына, вместе с Людовиком XIV, еще до герцога Орлеанского (он содержался в заточении и известен как Железная маска). Именно его потомки отстранены от наследования престола, на который у них есть все права.

— Кто же сей счастливый смертный, которому в наши дни оказана такая честь?

— Это человек примерно тридцати лет, носящий имя де Вернон и живущий в замке в Бретани, и множество его верноподданных считают своим долгом посещать его там.

— И как он рассчитывает воспользоваться своими правами?

— Не спешите! Уже явился человек, который, похоже, самой судьбой предназначен, чтобы доставить ему трон.

— И этот человек Бонапарт?

— Именно он».

Согласно этой теории, ребенок, которому суждено было стать человеком в железной маске, был сыном Людовика XIII, однако Анна, бывшая на подозрении у своего супруга, полагала, что король может подвергнуть свое отцовство сомнению, и потому согласилась расстаться с ребенком, пообещав впредь поддерживать более правильные супружеские отношения. Ребенок воспитывался в Нормандии, и там же, когда пришло время, он вступил в брак с девушкой из местной знати, которая родила ему сына еще до того, как сам он бесследно исчез в королевской тюрьме…[334] В эпоху Империи эта история приобрела бонапартистский оттенок: тюремщика человека в железной маске на острове Святой Маргариты звали не Сен-Мар, а Бонпар. У этого Бонпара была молодая и очень красивая дочь, в которую влюбился узник. Людовик XIV, узнав об этой идиллии за тюремной решеткой, не увидел ничего необычного в том, чтобы позволить своему брату-близнецу, из соображений государственного интереса лишенному трона, «искать в любви утешения». Итак, эта свадьба состоялась (и даже акт регистрации брака будто бы сохранился в Марсельском приходе), а дети, маленькие «железные маски», родившиеся в этом законном брачном союзе, были тайком переправлены на Корсику, где из-за разницы в языке, случайно ли, преднамеренно ли, их фамилия Бонпар превратилась сперва в Буонапарте, а затем в Бонапарт, что в сущности означает то же самое.

Таким образом, Наполеон становился прямым потомком королей Франции! Эту чудовищную по своей нелепости басню охотно передавали из уст в уста уже в эпоху консульства, что не могло не вызывать беспокойства у тех, кто надеялся, что Наполеон возвратит трон Бурбонам. Сам же он будто бы говорил по поводу этого слуха, что доверчивость людей столь велика, а их любовь к чудесному столь сильна, что не составило бы большого труда провернуть такое дело, которое было бы с одобрением встречено большинством населения, а сенат санкционировал бы его.