Железная маска: между историей и легендой - [67]
Итак, Барбезьё требует помалкивать о том, «что сделал» старый заключенный. Рекомендация сама по себе весьма странная, учитывая, что и сам Сен-Мар не должен был знать причину заточения Эсташа Данже. Если он и узнал эту причину из бумаг, найденных в 1680 году в карманах Фуке, то Барбезьё мог быть уверен в том, что Сен-Мар не такой человек, чтобы разглашать подобного рода новость.
Объяснение следует искать в письме Поншартрена, желавшего узнать причины, по которым были арестованы заключенные Сен-Мара. А тот, озадаченный, не привыкший к тому, чтобы кто-то другой, кроме его прямого начальника Барбезьё, требовал от него сведений о «его» заключенных, счел за благо обратиться к своему патрону и переслать ему копию письма его коллеги. Действуя подобным образом, Поншартрен вторгся в сферу компетенции Барбезьё, ответственного за государственных заключенных, содержавшихся на острове Святой Маргариты. Последний был недоволен таким вмешательством, чем и объясняется его реакция: «…не давая кому бы то ни было объяснений относительно того, что сделал ваш старый заключенный».
Итак, следует констатировать, что столь важный министр французского короля, как граф Луи де Поншартрен, генеральный контролер финансов с 1689 года, государственный секретарь военно-морского флота с 1690 года, государственный министр, с того же года заседавший в Верховном совете, занимавший в иерархии государственных должностей гораздо более высокое место, чем Барбезьё, просто государственный секретарь, не должен был ничего знать об этом деле! Не лучшее ли это доказательство крайней важности секрета и того, что знать о нем могла лишь небольшая группа лиц?
Действительно, чтобы понять важность этого запрета, надо поместить процитированное письмо в его исторический контекст. В сентябре 1697 года была начата проверка того, в каком состоянии находятся заключенные, секретно содержавшиеся в различных крепостях. Время от времени (хотя и довольно редко) такие проверки проводились, ибо велико было число забытых узников, томившихся в тюрьмах королевства. Поскольку близилось подписание Рисвикского мира, король хотел знать, сколько сидит в тюрьмах лиц, обвиненных в шпионаже, которых предполагалось освободить>{47}. 9 октября была дана общая инструкция комендантам главных крепостей, предписывавшая им доложить руководству, какое количество заключенных и на основании какого приказа содержится у них.[258] Таким образом, эта мера касалась не одного только Сен-Мара. Барбезьё ограничился лишь напоминанием общих принципов и уточнил режим содержания «старого заключенного».[259]
Поначалу Сен-Мар не проявил ни малейшей заинтересованности в получении должности начальника Бастилии, ставшей вакантной после того, как 18 декабря 1697 года в возрасте восьмидесяти одного года умер ее прежний начальник, Франсуа де Монлезен, сеньор де Бемо. Эли де Френуа, высокопоставленный чиновник военного министерства, предложил Сен-Мару перебраться к новому месту службы, но тот отнюдь не пришел в восторг. Он чувствовал, что годы и силы его уже на исходе. К тому же его жизнь на острове Святой Маргариты была вполне благоустроенной. Он рассчитывал здесь закончить свои дни и обрести вечный покой рядом со своей женой в монастыре на острове Сен-Онора. Что ему делать в Париже? Разве что позолотят его путь в столицу! Прежде чем дать ответ, этот неисправимый стяжатель потребовал объяснить, какую выгоду он будет иметь от этого переезда.
«Доходы от должности начальника Бастилии, — объяснял ему Барбезьё 1 мая 1698 года, — состоят из 15 168 ливров, выплачиваемых королем, а кроме того, из 6 тысяч ливров, которые мсье де Бемо получал от лавок, расположенных вокруг крепости, а также за перевоз на лодках через внешний ров. Правда, мсье де Бемо должен был платить из этих денег за караульную службу солдатам и сержантам, но вы по опыту своей роты знаете, каков размер этих выплат; подсчитав возможные доходы и расходы, вы сами поймете, в какой мере новое назначение отвечает вашим интересам, и если вы не захотите, то король не будет принуждать вас, однако, принимая решение, не забудьте учесть ту немалую выгоду, которую можно извлечь из средств, выделяемых королем на содержание заключенных; и, наконец, примите во внимание удовольствие жить в Париже вместе со своей семьей и друзьями, вместо того, чтобы находиться на дальней окраине королевства…»[260]
Наиболее примечательным в этом письме является отнюдь не перечень выгод от занятия должности начальника Бастилии, а отсутствие упоминания о «старом заключенном». Что должно было стать с ним? Если Сен-Мар и находился, как заметил Барбезьё, «на дальней окраине королевства», то именно из-за него, черт бы его побрал! Но, похоже, государственный секретарь просто-напросто забыл о нем! Весьма удивительное отношение к нему, столь сильно отличающееся от позиции его отца, министра Лувуа, который автоматически связывал воедино судьбы заключенного и его тюремщика. Вспомним, что он писал 12 мая 1681 года, в момент перевода Сен-Мара в Эгзиль: Его Величество «счел за благо назначить вас губернатором Эгзиля, на должность, ставшую вакантной по смерти герцога де Ледигьера, и повелевает перевести туда заключенных, находящихся у вас под стражей, ибо считает их слишком важными, чтобы доверять их кому-нибудь кроме вас…». В январе 1687 года, когда Сен-Мар получил назначение на должность губернатора острова Святой Маргариты, он уточнял: «Воля [Его Величества] такова, что как только вы получите авансом деньги, вам надлежит незамедлительно отправиться на остров, дабы лично удостовериться, что подготовлены камеры для надежного содержания заключенных, находящихся под вашей ответственностью…» Теперь же нет ничего подобного. Похоже, судьбы этих двух людей больше не связаны друг с другом. Видимо, Барбезьё предполагал, что Эсташ останется на острове Святой Маргариты под надзором Розаржа, который обычно занимался им, и расходы на его содержание будут покрываться за счет бюджета роты вольных стрелков.
