Железная коза - [58]

Это была сущая правда. В детстве Каналикатор успешно боролся с курением родителей, воруя их сигареты. В юности этим же методом лечил папу от алкоголизма. Свою первую тонну баков он заработал, когда его наняли убрать директора конторы по недвижимости Ахмеда. Неофит по неопытности запамятовал номер квартиры и передушил струной от лютни всех Ахмедов в доме 137-й серии.

С нежностью упырька теплый, как свежий труп, ветерок лизнул яремную вену юноши. Солнце благосклонно взъерошило Каналикатору чубчик скелетиком лучиков. Надгробия туч, дабы не омрачать благостного настроения, предпочли испариться. Эх, был бы рядом брат Левитан, мигом бы сел за мольберт.

Кладоискатель вышел из дома в бурой кожанке-косухе «Рот-Фронт», и от проснувшихся серьезных намерений ему стало нестерпимо жарко. Но даже выступивший пот не заставил его стать непохожим на свою фотографию в паспорте.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ. Десять «Почему хорошая жена — мертвая жена».

Она:

1) не заставляет есть, что приготовила; и не готовит не то, что вы любите;

2) не вынуждает делать ремонт;

3) не отвечает на вопрос вопросом;

4) не теряет всюду дорогую косметику;

5) не приводит в пример соседа, который все сам, и зарабатывает дай бог каждому;

6) не считает, сколько рюмок вы подняли в гостях;

7) не устраивает скандал, когда вы вернулись утром;

8) не расхаживает по дому в исподнем;

9) не зависает у каждого прилавка;

10) не говорит, что сегодня у нее был тяжелый день.

* * *

И когда улеглась пыль на еще кровоточащие красной ртутью трупы растрелянного каравана, двое поняли, что остались живы. Пес Шмарик отряхнулся с сожалением — опять не повезло, а ведь он надеялся, как юный барабанщик, что уж в этот раз Судьба-злодейка оплошает, но Судьба вовремя спохватилась и отвела пулю.

Дело в том, что когда-то давным-давно в библейские времена пес был не псом, а картавым дантистом. И в одно прекрасное утро, поджидая богатеньких клиентов, дантист вышел на крыльцо. А в это время легионеры с легкой умытой руки пятого прокуратора Иудеи, который был в белом плаще с красным подбоем и т. д., вели на казнь человека в терновом венце. Добрый человек сам волок крест. И попросил этот человек самодовольного стоматолога вылечить перед смертью кариес бесплатно. Но отказал преуспевающий экскулап. И проклял подконвойный алчного зубника. И обернулся дантист Шмарик псом бессмертным, вечно скитающимся по Ойкумене, наблюдающим всевозможные человеческие пороки: абсцессы, кисты и парадонтозы; и не ведающим покоя, как градусник. Такая вот, блин, вечная молодость.

ИЗ ДОКУМЕНТОВ. Перечень эпитафий для памятника ослу Максу, сочиненных поклонницами:

«Спи спокойно, такой ты на кой нам?».

«Знай путник, здесь хранится прах хорошего парня, любившего трах».

«Умер Максим, ну и… с ним».

«Беспечно дрыгал он мослами,

случилось, что случается с ослами».

Вторым уцелевшим оказался осел Игорь. Пуля — дура, штык — молодец. Осел нисколечки не удивился. Не для того его мама родила, чтобы на халяву пасть смертью храбрых. А для того его мама родила, чтобы на радость людям. Осел знал, блин, он когда-нибудь станет начальником отдела маркетинга и рекламы Западных и Восточных славян.

Однажды уже, год назад, в период гона он уступил в брачном поединке самку. Но сие пошло только на пользу, поскольку было полнолуние, и Игорь изобрел в отместку абсолютный рекламный слоган: «Мужчины любят глазами, женщины — языком». Слоган заканчивала многозначительная пауза. Этот слоган годился для рекламы чего угодно: мороженого «Баскин Робинс», системы магазинов «Литл Фуд», кандидата в президенты и т. д. Может, поэтому слоган так и не применили — слишком уж хорош. Когда на осла Игоря находило, он начинал громко повторять свой бронебойный слоган сто раз кряду и до тех пор, пока встречные не начинали притворяться, что им ну очень понравилось.

Герои посмотрели на трупы, на горы контрабандной меди, на невредимых себя, переглянулись и, не сговариваясь, пошли прочь курсом на закат, положившись на радушие Немти, местного бога караванных путей.

Закат расфуфырился подвявшей чайной розой. Лепестки опадали на песок и, впитывая жар, обугливались. Очень красиво.

Долго ли, коротко ли шли, неведомо. Но однажды, блин, они и не заметили, как оказались на территории законвенсированной военной базы. Ночь-старуха сверкала редкими зубами звезд и подглядывала бельмом луны. Замаскированная под элеватор, безмолвно ветшала мертвая казарма. Покосившиеся столбы с колючей проволокой имитировали загон для скота. Повсюду ржавели брошенные, как пустые бутылки, танки, декорированные под трактора, и боевые вертолеты, притворяющиеся комбайнами. Когда-то здесь саперы оттачивали боевое искусство на уборке картошки, а пулеметчики косили сено, не жалея патронов. В сумраке наши герои чуть не провалились в жижеотстойник, сиречь, в ракетную шахту.

— Бум-бум-бум, — ответило эхо.

— Ух ты, — восхитился осел.

— Эх ты, — отреагировало эхо.

— Может, плюнуть? — предложил разделить ответственность осел Игорь псу.

— Я те плюну! Чтобы ты пописал на включенный телевизор! Чтоб у твоего дома снесли пивной павильон! Чтоб ты всю жизнь работал на мелкорозничную торговлю! — голосом мусье Одоленьского с прикудахтыванием ответило эхо, и из шахты, шурупом ввинчиваясь в воздух, вымахал крылышками жирный петух. Маскировка базы оказалась на высоте, и вместо скотного двора Копчик посредством колдовства очутился здесь. — Я те плюну так, что пусти тебя Купала,