Желание исчезнуть - [8]

– Ничего ты не понял. Так и где твой отец?

– Как где? Погиб.

– Понятно. В каком батальоне был, знаешь?

– В этих, – парень поморщил лоб и почесал голову, – в Вихре, что ли, как-то так называлось.

– Был такой, Вихрь, знал оттуда ребят, – согласился Кузьма, силясь вспомнить фамилию Пенкина, но безуспешно. – Короче, так. Что ты с моей дочкой устраиваешь?

– Устраиваю? Ничего.

– А что краснеешь? – Кузьма почувствовал, как гнев охватывает его с головы до ног.

– Не краснею я, – парень впервые отвёл взгляд, чем ещё больше разозлил хозяина.

– Папа, перестань! – услышал он.

– А ну ушли!

На пороге стоял Петрович, рядом сжалась в комочек девушка.

– Ушли быстро, я сказал!

Полина попятилась в дом, но тесть стоял на месте.

– Кузьма, он наш. Перестань ты уже.

– Мы толкуем, не видишь? Потолкуем и придём, – с трудом пряча ярость, сказал Кузьма. – Идите завтрак готовьте и кофе. Я не спал всю ночь. Ждал вот Максимку, хотел познакомиться. Мы же просто говорим, так? – он повернулся к парню. – Чего кулачонки-то сжал свои? Просто же говорим, так? Ну, скажи им.

– Просто говорим, – угрюмо повторил Максим после паузы. – Полина, сделай мне тоже кофе, пожалуйста.

Девочка постояла ещё пару секунд, потом исчезла в доме. Петрович не сдвинулся с места, но Кузьма не стал обращать на него внимания.

– Ну, в общем, будем знакомы, – процедил он и протянул парню лапу для рукопожатия. Тот ответил. Кузьма сдавил ладонь Максима, но не сильно. Тот никак не отреагировал.

– В общем, так. Сюда больше не ходишь, понятно? Дом у тебя есть? Вот там и живи. Когда подрастёт, то если надумаешь свататься, приходи. А жить у меня тут не надо.

– Кузьма! – воскликнул Петрович.

– Так, тихо там! И ещё – если узнаю, что ты её это… то пеняй на себя, понял? А я узнаю.

Максим кивнул, он смотрел на Кузьму с ненавистью, но молчал, желваки часто двигались.

– Ну? Шо таращишься? Скажешь сам, может?

– Нечего говорить, – чуть слышно пробормотал парень. Было видно, что он говорит сдавленно не от страха.

– То есть ничего не было, да?

– Да.

Они долго молчали. Кузьма не боялся ничьей злости. Он знал, что ни один гражданский не знает и половины той ненавидящей силы, что таится в людях. Но ему уже не было смешно.

– А теперь разворачивайся и иди, понял? Ау. Я кому сказал?

Парень врос в землю и не двигался.

– Дайте с ней попрощаюсь, – процедил он наконец.

– Это зачем это?

Максим молчал.

– Любишь, что ль? Ну? Язык проглотил?

– Да, – чуть слышно буркнул парень. – Думаю, что люблю.

– Вот оно чего.

Вдруг Кузьме стало снова смешно, и он засмеялся.

– Ну, любовь зла. Будешь ждать, – объявил он и мягко похлопал парня по плечу. Тот сорвал его руку. Кузьма ответил молниеносным ударом левой, более слабой руки под дых. У парня был неплохой пресс, но мощь свинцового кулака легко пробила его, и Максим присел на колено, хватая ртом воздух.

– Покашляй, покашляй, – спокойно сказал Кузьма, глядя сверху вниз.

Он развернулся и спокойно, не торопясь, пошёл в дом. Решил, что если парень побежит за ним, то убьёт его не из пистолета, а ножом. Однако Максим поднялся, глянул на деда, тот покачал головой, и тогда парень побрёл к машине, оставив мешок на траве.

Потом Кузьма с Петровичем пили кофе вдвоём в тишине. Полина не вышла, несмотря на уговоры.

– Поплачет и успокоится, – беспечно отмахнулся Кузьма. – Что я, не знаю, что ли? Это сейчас обидно, а через месяц забудет, как звали. Понимаешь, дед, я насмотрелся, наслушался, хватит с меня. Я только для этого и приехал. Сделать одну вещь нормально – воспитание. И вообще. Ты вот смотришь, а сам скажи – если бы Гальку стал домогаться такой вот типчик, когда ей было годков тринадцать или четырнадцать, ты бы чего? Сидел на печке и в носу ковырял, а?.. Ну чего ты молчишь? Если бы трахал дочку твою?..

– Угомонись ты! Перестань про это говорить, – разозлился дед. – Я, по-твоему, слепой? Я следил, чтобы всё нормально у них было. Да и Полина не такая, спасибо матери её скажи.

– Ладно, верю. А, то есть мне спасибо не надо?

– А где ты был? – искренне удивился Петрович. – В самые трудные годы свалил. Нет уж, папашка, извини, но пока тут заслуги твоей мало.

– Ну ничего, подрастёт, выдам замуж. Держать не буду. Но я и правда хотел, чтобы как лучше. Веришь ты мне, Борька?

Он потрепал пса за ухом, и тот радостно гавкнул.

– Уберёшь ты его из дома, наконец?

– Да, пора бы и сторожить начинать, Борька. Порадовались мы с тобой встрече. И ладно.

Кузьма вышел во двор и определил Борьку в потемневшую от времени конуру.

– Срублю тебе новую, – пообещал он и занялся этим в тот же день, как немного отоспался.

Пару дней у Кузьмы заняло сооружение нового дома для пса. Это уже была не вполне конура: высотой в пол-этажа, просторная, имеющая два больших окна, она смотрелась как маленькая веранда, внутрь он навалил свежей соломы, тщательно заткнул все щели ватой и проконопатил крышу. Потом взялся за крышу основного дома и неделю возился с ней. Попутно он соорудил себе гамак в саду, а возле – небольшой кофейный столик. Подле ложился Борька, и Кузьма рассказывал ему анекдоты и нестрашные истории про свои военные приключения, после чего сладко засыпал на свежем воздухе.