Желание Чуда - [19]

И идут, как два каторжника, связанные кандалами, бок о бок, мужчина и женщина, храня про себя некую сокровенную тайну любви-ненависти, демонстрируя видимость благополучия. Мы — семья! А ведь семья — это трагедия двух одиночеств.

Вот и Катина семья считалась образцово — показательной: муж — бравый офицер, жена — отличная заботливая хозяйка, ухоженные дети. Подруги завидовали ей: какой у тебя хороший муж! На что Катя спросила у одной из них: «Когда у тебя день рождения?» — «А зачем тебе?» — «Хочу тебе его подарить».

Лукавила Катя: не могли они жить друг без друга и готовы были с мужем мстить всему миру за то, что уже не могут расстаться. Перебарывала себя Катя, переплавляла ненависть и зло в потоки любви и добра к дальним — своим больным. Чем больше она задыхалась в атмосфере ненависти, тем сильнее жаждала вдохнуть глоток свежего воздуха, чувствуя свою необходимость людям.

В 1955 году переехали в г. Тайшет, где и прожили пять лет. Екатерина Александровна продолжала заниматься лечением, совершенствуя свои методы. Из поликлиники ей направляли безнадёжных или «неясных» больных, а медсестра Полина говорила ей в шутку: «Ну, Катя, у тебя всё время очередь…». — «Так вы лучше лечите, — отвечала Катя — и не будут ходить ко мне». Принимала до 7 человек в день — к вечеру падала, не хватало сил. А через час — два снова вставать и до изнурения шить, шить. И мелькала игла над полотном, тянулся стежок за стежком…

Тем больным, кому не могла помочь из-за отсутствия времени и сил, рекомендовала свои, народные рецепты, проверенные временем и опытом. Мужчин по–прежнему старалась не лечить — боялась мужа. Лишь в исключительных случаях, с его разрешения.

Работал в пошивочной мастерской её ровесник Николай, 36 лет. С недавних пор его перевели на лёгкий труд, сидел он в уголке мастерской на табуретке, и держась за левое подреберье, потюкивал молоточком. Болел «желудком» 14 лет — 5 раз ездил на курорты, никакого толку.

Болезнь всё усугублялась, боли становились всё более нестерпимыми, особенно по ночам. Какой тут сон, когда такие адские боли! Принимал соду, и отрыжкой успокаивая боль, забывался на час-другой.

Зная о том, что недолог его век, Николай готовил себе гроб — свой последний дом. Подобрал сосновые доски без единого сучка и мастерил его с тихой грустью на лице, заботливо, для себя. Тщательно сколачивал, с любовью, своё последнее прибежище, где ему будет легко и покойно.

«И уходит человек в свой вечный дом», — вспоминал он строки Экклезиаста и казалось ему, что свёл он счёты с жизнью. «Но пока мы живы, есть надежда», — вспомнилась ему и другая строка. Но кто мог ему помочь и сотворить чудо воскресения?

Николая, уже ни на что не надеявшегося, вели к Кате работницы мастерской. Когда они шли, увидели похоронную процессию и Николай спросил, от чего умер человек. «От опущения желудка», — ответили. Как раз от того, от чего он страдал! «Вот так же и меня понесут, — с жалостью подумал Николай. — Но это может быть и хорошо. Зачем мне жить и терпеть эти адские муки? Зачем мучить и себя и других?»

Екатерина Александровна приняла его по особому разрешению мужа — велико было желание помочь несчастному. Она сразу определила резкий перекос жизненного центра и сильное опущение желудка, нащупала его полуомертвевшие стенки. Начала своё чудодейство.

Но желудок она не поднимала, не вправляла на своё место, как уже безуспешно пробовали Николаю в санатории, а наоборот, растирая стенки желудка, чтобы они заработали, направляла свои движения вниз, в сторону пупка. И желудок совершенно парадоксальным образом становился на то место, которое было ему предназначено, боли после 3-его сеанса стихли, стенки заработали, требуя пищи, появился аппетит.

«А что можно кушать?» — не веря своему выздоровлению, спрашивал Николай. «Ешь всё, на что глаза глядят», — отвечала целительница. Через неделю Николай быстро набирал вес, лицо его зарумянилось. Через некоторое время муж говорит Кате: «Слушай, видел вроде бы Николая на разгрузке сахара. Может обознался, он ведь совсем доходной был». Катя посмеивается: «Да он это, вылечила его». А ладный гроб свой Николай продал. Дорого. «Для себя делал», — расхваливал он товар, ласково поглаживая по крышке. А кто ему верил?

Подрастали дети. В 1960 году старшей, Евфалии был уже двадцать первый, совсем взрослая, младшим — Вячеславу и Елене — шестнадцать-пятнадцать. В семейной жизни ничего не поменялось, только изменились формы тихой ненависти. Справедливо говорят: чем чище человек, тем больше грязи к нему пристаёт.

Устала Катя доказывать, что верна и чиста помыслами. Надоели ей эти бесконечные расспросы и допросы «Было — не было» и внимательное всматривание в глаза, насколько они правдивы. Хотя кто бы мог её упрекнуть, если бы нарушила она узы супружества, потому что до этого эти узы разрушили её!

Мужу не нравилась лечебная деятельность Кати, но, скрипя зубами, терпел, понимая, что именно она поддерживает домашний очаг и достаток в доме — тоже её рук дело. Но вскоре его терпение лопнуло: «Закрывай свою богадельню!» Семья вновь переезжала — теперь на Дальний Восток, в посёлок Тетюха, в часе езды до Владивостока.