Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах - [39]

Пн, 22:49:  В Пинакотеке Ассизи было всего два человека: я да кассирша у монитора с трансляцией из камер в залах. Посетителей она не ждала, удивлялась так, будто я голый.

Пн, 23:02: После встречи с прекрасным стал заходить во все церкви подряд, встречавшиеся на пути, – от той, что на Площади Коммунале поселилась в бывшем Храме Минервы, до Святой Клары с ее святой криптой. Только у ее мощей я айфон освящать не стал – мне церковь не очень понравилась. Хотя тут, возле ассизской околицы, было и спокойнее, и благолепнее.

Пн, 23:14: В четырех километрах от Ассизи, возле железнодорожных путей стоит базилика на месте, где святой Франциск умер, – Санта Мария дельи Анджели, мощный купол ее виден отовсюду, так как она стала частью уже даже не пейзажа местного, но регионального ландшафта.

Специально добрался до нее из-за Порциунколы – избушки, в которой бдели последователи Франциска, молившиеся у его гроба. Часовенка маленькая, храм (1568–1684) вокруг нее построили один из самых больших в мире: длина – 116, ширина – 65 метров. Кроме Порциунколы тут есть еще наземный зарешеченный «грот» на месте, где Франциск скончался. Туда, в отличие от часовенки, внутрь не пускают.

Пн, 23:22: Вот вам дурной символизм: в самом начале хаджа в Ассизи, у Новых ворот, я несколько раз сфотографировал летающих голубей. Причем совершенно случайно – сами лезли в объектив. Возвращаясь обратно, я тоже увидел голубку на парапете. Она была лысая и, видимо, больная, так как никуда не летела, а снять ее было нельзя из-за деревьев, загородивших раздольный урбинский пейзаж. Я достаточно долго ждал, когда она перебазируется в правильное место, шумел, чтобы вспорхнула, но бедняжка на меня даже не реагировала, грелась на последнем летнем солнце. Да, сегодня в Ассизи припекало по-июльски. Я все ждал теплового удара, а он все никак не наступал и не наступал: очень уж воздух чист и свеж. Ассизи

Виден еще издали, чтоб паломники не заплутали, – храмовый и монастырский комплексы с арками в стенах, вобравшие в себя город, напоминают белоснежный поезд, непонятно каким образом забравшийся на крутобокий холм⁵⁴.

Причем арки и контрфорсы, поддерживающие святыни, издали, пока долго-долго подъезжаешь, можно принять за ряд колес «передвижного состава», ну и сам монастырь «Сакро конвенто» («монастырь монастырей»), плавно переходящий в храмовый комплекс с полосатой площадью у Нижней церкви, выглядит совершенно центростремительным, едва ли не бегущим по холмам.

Ассизи – из интуитивно понятных мест, разобраться с которыми можно на месте. Есть такие запутанные, навороченные оперные либретто на нескольких языках сразу или же неумело составленные афиши, способные ввести в заблуждение, мгновенно снимающееся, стоит только представлению начаться.

Так и здесь – город с самого начала подстраивался под паломничество, развиваясь приложением к набору святых точек, из-за чего и вышел таким центростремительным и крайне целеустремленным. Даже на «станциях» смотровых площадок, выполняющих в синтаксисе Ассизи важную роль передыхов, поворачиваясь к раздолью за резким обрывом, спиной чувствуешь тяжелое дыхание разогретого белого камня.

Не перестаю удивляться логике итальянских городов, веками менявшихся под нуждами поточного туризма, из-за чего во многих из них «ноги сами ведут»: можно даже не задумываться над направлением движения, заблудиться невозможно. Как в метро. Хотя при этом никто, кажется, обилием указателей не заморачивается. Все и так знают, что рано или поздно обязательно придешь туда, куда надо. Меня этим еще Венеция удивила, а позже я осознал, что таково свойство большинства туристических центров, широко раскрывающих объятия всем желающим.

Причем чем шире эти объятия раскрываются в зонах повышенной посещаемости, тем глуше обстоит со всем остальным: муравьиные тропы разношены старой колеей, но текут-то они мимо глухо закрытых (если, конечно, это не магазины и не общепит) стен с забитыми дверями.

В Ассизи этот контраст открытости и закрытости выглядит особенно ярким: ни в одном из средневековых поселений я не видел таких мощных и высоких стен; шероховатой, невыразительной архитектуры, провоцирующей пройти мимо и как бы подталкивающей дальше.

Но здесь этот каменный солипсизм выглядит единственно возможной нормой, так как город вроде как не совсем нормален, а кажется цепочкой храмов и монастырей, почище Иерусалима, облик которого вообще-то не такой древний, как у Ассизи.

Нижняя площадь и Нижняя церковь

А потом попадаешь в храмовый комплекс Сан-Франческо и органы чувств вышибает напрочь – как электропробки, реагирующие на любую перегруженность.

Чаще всего зависание воспринималки выражается в том, что изображения вокруг начинают терять ауру и становятся «плоскими», взгляд скользит по сюжетам автономных новелл, как по арабескам, не прекращающим виться и переливаться. Внимание перестает считывать детали, выхватывая лишь наиболее «яркие» куски. Но главное даже не этот «скользящий зрачок», а искажение самоощущения, начинающего забывать самого себя. После, выйдя на воздух, спохватишься: что это было? И настройки эквалайзера медленно вернутся к равновесию, но там, внутри, на изысканные богатства пластических виртуозов смотрит словно бы немного другой человек, причем тебе почти незнакомый.