Жданов - [204]

Все компартии, участвовавшие в совещании, представляли делегации из двух человек, включающие либо руководителей, либо вторых лиц. От ВКП(б) в Шклярска-Порембу прибыли Андрей Жданов и Георгий Маленков. Как мы помним, ещё полгода назад наш герой вполне серьёзно собирался вывести Георгия Максимилиановича из членов ЦК. Светлана Аллилуева, которая вскоре станет женой Юрия Жданова, вспоминала: «В доме у Ждановых Маленкова называли только презрительной кличкой "Маланья" из-за его круглого, женоподобного лица»^{617}. Судя по воспоминаниям сына Маленкова, его отец тоже не питал дружеских чувств к Андрею Жданову.

Отношения между ними, конечно, не стоит сводить только к банальной драке за власть — многое разъединяло, но не меньше и связывало в единую упряжку. Они не были друзьями, но волей судьбы и убеждений были товарищами.

Руководитель уровня Жданова или Маленкова — это уже не отдельный человек, за каждым из ближайших соратников Сталина стояли даже не сотни, а тысячи людей на разных уровнях государственной машины. За Ждановым шла одна из таких крупнейших и наиболее влиятельных в стране группировок. После войны сопоставимыми с ней по влиянию были конкурирующие группировки Маленкова и Берии.

Дав возможность Жданову и его людям «развернуться» и одновременно сохранив влияние «опального» Маленкова, Сталин явно выстраивал свою систему «сдержек и противовесов», характерную для власти всех времён и народов.

Но в отношениях Жданова и Сталина был ещё один важный и тонкий момент. По словам Юрия Жданова, как-то после войны наедине с ним Андрей Александрович обронил фразу: «Я не хочу пережить Сталина»^{618}. Пожалуй, наш герой был единственным среди сталинского окружения, кто мог произнести такие слова. Жданов являлся безусловным лидером, но при этом не был обуреваем той безудержной жаждой власти, что характерна для всех стремящихся в первые вожди — он искренне болел за близкое ему дело, которому посвятил всю жизнь, был опытным и авторитарным руководителем, но к верховной власти изо всех сил явно не рвался. Оттого и не хотел пережить Сталина, понимая, что будет после смерти вождя и какая борьба развернётся за вакантный трон.

Кстати, наверняка поэтому чрезвычайно жадный до власти Сталин так ценил и приближал Жданова — знал его несомненные способности, его безусловную преданность общему делу и в то же время видел отсутствующую у Жданова всепоглощающую жажду власти. То есть наш герой получался идеальным вторым лицом, безупречным замом. Поэтому властелин мог, не опасаясь, приближать его к себе и искренне дружить, тем более что человеческие симпатии и вкусы у Сталина и Жданова явно совпадали — их дружба, хотя и была обременена тяжким грузом гигантской власти, но, несомненно, была естественной и искренней…

Направление в Шклярска-Порембу и Жданова, и Маленкова свидетельствовало о том значении, которое придавалось этой встрече коммунистов. Одновременно два наиболее влиятельных после Сталина человека в ВКП(б) должны были, контролируя друг друга, предоставить вождю СССР объективную информацию о ходе совещания и настроениях высших представителей крупнейших компартий Европы.

Жданов и Маленков летели одним самолётом вместе с ближайшими помощниками — А.Н. Кузнецовым, многолетним секретарём Жданова, и Д.Н. Сухановым, столь же бессменным секретарём Маленкова. В следующем десятилетии, когда Хрущёв свергнет Маленкова, Суханов будет арестован и получит десять лет лишения свободы. Пока же личные помощники соратников-соперников из политбюро получили статус официальных гостей мероприятия в Шклярска-Порембе.

Жданов и Маленков прибыли на совещание 21 сентября 1947 года, остальные делегации с соблюдением всех мер секретности доставили в Легницу советскими военными самолётами на сутки раньше.

Первое послевоенное совещание компартий открылось вечером 22 сентября. Примечательно, что во всех внутренних документах и протоколах совещания список участников начинается именно со Жданова Первые три дня заняли подробные доклады делегатов, по сути, отчёты о положении и деятельности их партий в послевоенный период. Лишь на третий день случилось неожиданное — Жданов прервал докладчика.

Выступал Луиджи Лонго, представитель итальянской компартии (ИКП). За плечами 47-летнего Лонго были и работа в Коминтерне, и бои в Испании, где он был одним из руководителей интербригад, тюрьмы Муссолини и руководство «гарибальдийскими бригадами» — итальянскими партизанами в годы Второй мировой войны. В 1947 году Лонго стал депутатом итальянского парламента и одним из лидеров крупнейшей компартии Западной Европы.

Ситуация в итальянской компартии была уникальной. При фашистах, в нелегальном положении, в ней насчитывалось всего пять-шесть тысяч глубоко законспирированных членов. К концу Второй мировой войны в партии состояло уже свыше 1,5 миллиона человек, а накануне осени 1947 года — 2 миллиона 700 тысяч. Крупнее в Европе была только ВКП(б), а равной по численности — компартия Китая, чьё население в десять раз превышало число всех итальянцев в мире.

ИКП участвует в формировании первых послевоенных правительств Италии, но в мае 1947 года итальянский премьер-министр, христианский демократ Альчиде Де Гаспери, опираясь на поддержку США и предоставленные американцами огромные кредиты, формирует новое правительство уже без участия итальянских коммунистов. Для СССР и международного коммунистического движения это был удар не меньший, чем потеря французскими коммунистами постов в правительстве Франции.