Жаждущие престола - [137]

Шрифт
Интервал

– Ого, и тебе спасибо. Следовайте куды надо.

Татары поехали, завернули в узкий проулок. Второй стражник мигнул парнишке лет шестнадцати, переминавшемуся в лаптях поодаль.

– Сенька, глянь-ка за ними. Может, послухи какие. Если чё заприметишь, в сыскную избу. К Ляксандре Васильичу Рукину докласть, понял?

А по ночному времени дом татарина Алаберды Вагапова тихо окружили неизвестные люди. По одежде – мизинные, простота сермяжная. Собаку подманили, пристукнули обухом топопра, чтоб не тявкала. Повозились около двери неслышно, чем-то тыкали в щель – щеколда мешала.

И вдруг в раз выбили и дверь, и окно. Убили в сенях сторожа, силача Ахметку, он хотел встретить ворвавшихся топором. Взяли троих приехавших, хозяина и пятерых его слуг. Женщин, детей не тронули. Сказали только: сидеть дома – и ни звука чтоб.

Взятых повязали, привели в сыскную избу, распределили по чуланам. У троих приезжих под рубахами из каразеи[117] обнаружили тонкие кольчуги, на поясах – сулебы[118] и турецкие короткие пистоли. Денег два кисета – золото и серебро.

Утром пришел Рукин, заспанный, хмурый. Два ката из стрельцов, могучие, рослые, привычные к заплечным делам. И семеро донцов-казаков с саблями на бедре – для помощи и охраны.

– Ну что, царь Ураз-Мухамед, Ваше Величество, что ж пожаловал тайным ходом? Али чего замыслил супротив нашего государя Димитрия Ивановича? Опознали тебя скоро, зря прятался.

– Ничего не замыслил. Зачем плехо про меня говоришь? Хотел жену, сына видать. Больше ничего. Зачем на меня дурное валишь? Ай, нехорошо! Самому государю Митрию Иваничу буду жалиться на тя.

– А кольчуги к чему, сулебы вострые, пистоли?

– Да как же! Кругом война. Кругом разбойник рыскает.

– Ну, ну… посмотрим…

– Сапсем плехо делашь! Отпусти с миром, Аллах велит…

– Аллах-то, конечно. Но сперва твоих ближних к пытке поставим. А уж потом, значит, поговорим дальше.

В середине дня явился «царь Димитрий Иванович». Сначала кивнул Ураз-Мухамеду, потом выслушал Рукина. Тот показал одежду тайно приехавших татар. Потом кольчуги, холодное оружие, пистоли турские. Указал на двух висевших на дыбе, кучера и другого ближнего человека Ураз-Мухамеда. Они уже стонали и хрипели в поту и в крови. Возница сознался, что они приехали из-под Смоленска, из польского лагеря.

– Ну и че? – пожал плечами самозванец и обратился к старику: – Ты зачем тайно приполз, царь касимовский? Если бы приехал открыто, с конными своими татарами, с подарками… Я бы тебя встретил торжеством, барабанами и трубами военными, пиром на всю Калугу… а так – не знаю как тебе верить, царь касимовский.

– Верь мине, Митри Иванич… Я твой дус, друг, иптеш[119]. Верь, якши все будет… Ничего тебе не думал плехо, клянусь Аллахом… Ехал видеть сына, жену…

– Прижечь надо его людишек калеными щипцами, – деловито посоветовал опытный кат Савелий Бударев, рыжебородый, красивый, широкоплечий. И когда запахло жареной человечьей плотью, затрещали под калеными щипцами ребра, и дикий страшный вопль боли потряс пыточную избу, когда заныл и завыл от прикосновения жаркого огня принявший касимовского царя в своем доме Алаберды, стала выявляться правда.

К вечеру, с поникшей бритой головой и опаленной бородкой, касимовский царь Ураз-Мухамед сознался в том, что приехал по указанию польского короля Сигизмунда извести любым способом «царя Димитрия Ивановича», соблазненный обещанием награды в двести тысяч злотых.

Самозванец показал себя великодушным и справедливым. Он отпустил Вагапова, принявшего у себя в доме касимовского царя. Отпустил и его пятерых слуг. Ураз-Мухамеда и тех, кто были с ним, приказал «опустить на воду». Старику сказал перед казнью: жену и сына не тронут.

Касимовского царя и двоих из польского лагеря утопили в проруби.

– Не гоже, государь, отпускать остальных татар, – сказал самозванцу Бударев. – Не было б худа. А то узнают все: бяда…

– Так че? Перебить всех, что ль? И моих телохранителей с Петькой Урусовым?

– Так-то лучше бы, – подтвердил Рукин.

– Не, не буду. Они не при чем, я знаю.

– Гляди, государь, твоя воля, – с сомнением молвил кат.

Рукин только покачал головой, знал упрямство давнего своего знакомца и нынешнего повелителя.

«Димитрий Иванович» любил прогулки на санях по зимней степи в окружении удалых наездников. В бараньих малахаях и теплых бешметах помчались узкоглазые джигиты, уговорив «государя» поохотиться на зайцев. Он приглашал на прогулку и атамана Заруцкого, недавно прибывшего в Калугу с казачьим войском из-под Смоленска. Но тот отговорился наведением порядка и устройства в своих куренях. Справа скакал румяный, с черной молодой бородкой и писаными бровями, крещеный татарский начальник Петр Урусов. А за санями на резвой кобылке трясся шут царский, постельничий и соглядатай Кошелев.

С гиком и свистом всадники поднимали с лежки крупных, серо-голубоватых русаков и гнали их до изнеможения, пока не убивали зайца ударом нагайки. На скаку подхватывали добычу и, показав «царю», привязывали к поясу.

Когда отдалились от Калуги верст на двадцать, Урусов снял с ремня тяжелую пищаль, подъехал к саням и выстрелил самозванцу в грудь. Петька Кошелев тут же развернул лошадь и, нахлестывая плеткой, поскакал к Калуге. Татары бросились за ним вдогон.


Еще от автора Валентин Александрович Пронин
Царь Саул

Царь Саул (1029–1005 гг. до н. э.) — едва ли не самый почитаемый из древних правителей Израиля. По легенде, он был призван на царство еврейским народом, вопреки воле судей и пророков, руководивших в те времена жизнью страны. Ведя непрерывные войны с агрессивными соседями, Саулу в итоге удалось собрать разрозненные земли колен Израилевых в единое государство. Однако преждевременная гибель Саула и его сыновей помешала основанию его династии…


Конец «Золотой лилии»

Бывший сотрудник одного из столичных НИИ, выйдя на «досрочную» пенсию, однажды обнаруживает, что его верная и скромная жена занимается самыми непотребными делами – прелюбодействует, да еще музицирует в лесбийском клубе «Золотая лилия». Не вынеся такого позора, пенсионер кончает жизнь самоубийством. Но когда местные сыщики взялись расследовать это дело, то неожиданно столкнулись с серьезным сопротивлением и даже прессингом со стороны ряда влиятельных чиновников. А после странной гибели вдовы пенсионера дело приняло и вовсе непредсказуемый оборот…


Завещание мессера Марко

В новую книгу известного писателя и историка Валентина Пронина вошли две историко-приключенческие повести о знаменитых европейцах-путешественниках. Повесть «Завещание мессера Марко» рассказывает о необычайных приключениях известного венецианского купца, дипломата и писателя Марко Поло (1254–1324), совершившего многолетнее путешествие через страны Средней и Центральной Азии в Китай и больше пятнадцати лет состоявшего на службе у хана Хубилая – внука Чингисхана, завоевателя и правителя Китая, – в качестве его официального торгового и дипломатического представителя в Индии, Иране и Персии. Повесть «Великий поход командора» посвящена знаменитому португальскому мореплавателю, торговцу и пирату Васко да Гаме, графу Видигейра (1469–1524), который на четырех маленьких каравеллах в компании со своим братом Пауло совершил в 1497–1498 гг.


Катулл

Страницы книги, посвященной судьбе выдающегося поэта Древнего Рима Гая Валерия Катулла (I век до н. э.) погружают читателя в сказочный и трагический мир истории, наполненный бурными событиями периода кризиса римского общества. Лирика Катулла, его пылкий характер, сложные взаимоотношения с друзьями и недругами, дерзкое отношение к сильным мира сего, страстная любовь к известной безнравственной красавице Рима позволяют ощутить живое дыхание эпохи, которая предстает перед нами и в ярких образах Цезаря, великого оратора Цицерона, полководцев Красса и Помпея, мятежного сенатора Катилины…


Полет орла

Роман известного писателя посвящен герою Отечественной войны 1812 года, генерал-майору Александру Никитичу Сеславину (1780–1858). Он сражался бок о бок рядом с Багратионом под Аустерлицем, в качестве адъютанта Барклая-де-Толли был участником боев под Смоленском и Бородинской битвы. После принял командование легким отрядом для ведения партизанских действий. Именно благодаря Сеславину был обнаружен отход французов из Москвы, пытавшихся уйти на «зимние квартиры» по Калужской дороге, и поставлен заслон у Малоярославца.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.