Жажда всевластия - [13]

— С разрешения Аристарха Осиповича я хотел бы вмешаться.

Охрана ловит передышку в словесном потоке директора и под общие удивленные взгляды начинает речь.

— Подобное развитие ситуации учитывалось. Мы исходим из того, что ИИ сможет быстро обходить программную защиту. Если мы не являемся объектом разработки сейчас, то станем им в ближайшее время. До тех пор, пока наши сотрудники, — тут он выдал одну из своих редких бесцветных и отстраненных улыбок, — не обеспечат аналогичный потенциал аналитических мощностей, мы должны будем перейти на запасной вариант соблюдения безопасности. Я закончил.

— Эй-эй, к нам персональных охранников приставлять не будут? — забеспокоилась Плата.

Охрана молча передернул плечами и указал на центральную голограмму, где всплывал бесконечный перечень параграфов.

— Каждый из вас сможет просмотреть копию на рабочем месте. — Любое разъяснение своих действий было ему явно поперек горла.

— Если у вас все, продолжим. — Директор пыхтел еще около получаса. Речи его не блистали оригинальностью или остроумием. Производственный митинг-накачка вообще скучнейшая вещь. Разбивает это однообразное вкручивание мозгов Свиридова.

— Какие последствия от этого грозят нам? Институту в целом, я имею в виду. И что вообще ожидать от будущего? — Ее упрямый изгиб губ подчеркивал, что с нравоучительной частью надо заканчивать. Указания все получили, выволочки тоже, и надо бы просто обмозговать положение без экивоков и лишних нервов. По столикам разносится согласное гудение.

Аристарх крутит головой, переминается с ноги на ногу. Подходит к столу и опирается о столешницу.

— Будущее плохо ровно настолько, насколько мы ленимся сделать его хорошим. По счастью, к нему ведут много путей. Если твой отдел, Наташа, не сдюжит, а это весьма возможно, хоть и будет для вас очень печально, нам придется откровенно красть все что сможем и временно наплевать на юридические последствия. Во что это может вылиться? Нас могут ликвидировать как юридическое лицо. Это будет чисто косметическая операция, смена таблички при входе, но готовиться к такому повороту событий надо уже сейчас — этим займутся Торговец и Снабженец. Активы надобно частично укрыть по норам и пещерам, особый упор на те же патенты. — Главный опустился в свое кресло.

— Вообще-то будет такая заваруха, что даже этой косметики может не понадобиться. К штатникам за копией ИИ ринутся все, кто ходит или хотя бы шевелится. Будут требовать продать или попытаются украсть. Если те немедленно не объявят условий, не подпишут контрактов — у кого-то обязательно не выдержат нервы и он сольет информацию в прессу. — Директор подпер сцепленными руками свой суховатый подбородок и посмотрел на нас с доброй улыбкой бронтозавра. — Еще вопросы будут?

— Да. — И ко мне, будто к мишени в тире, притягиваются взгляды. Ну что за черти вечно дергают меня за язык? Наверное, это мой собственный страх показаться ненужным. — Я понял, что этот ИИ лучше нас работает. Он усваивает знания и может их мгновенно использовать. Но вот как он решает проблемы? Он изобретал новые механизмы выкачивания денег или, может, пользовался заготовками человека-брокера? Можно ли понять это уже сейчас?

По столикам разливается мертвая тишина. У всех еще есть надежда, что это очередной полуфабрикат, что мы не отстаем, что у нейробиологов еще есть время. И директор смотрит на меня усталыми глазами.

— Умеешь ты, Круглый, в душу залезть. Это именно то, чего мы все так боялись, — полная технология изобретательских решений. Двенадцать новых финансовых приемов, четыре принципиально новых инструмента выкачивания денег, и с одной гадостью они не могут разобраться до сих пор. До них просто не доходят принципы ее работы. Это один из основных критериев, по которому его засекли: он создавал очередной прием, исходя из ситуации на бирже, и каждый раз решение было уникальным. Все равно если бы тебе в школе подсовывали соответствующие задачки, а ты для их решения, сидя за партой, изобретал дифференциальное исчисление. Или интегралы с факториалами. — Усталое движение его кожистых век будто отсекает все радужные иллюзии. — Ладно. Материалы у вас есть, пора закругляться на сегодня. Попрошу к рабочим местам.

На выходе легкая толкучка — ветви дерева оставляют слишком узкий проход для одновременного выхода полутора десятков человек. В этой минутной толпе я сталкиваюсь с Наташей, хвостик на ее затылке подпрыгивает в такт ударам каблучка, и косметика не может скрыть того потрясения, что она сейчас пережила.

— Круглый, тебе не страшно задавать такие вопросы?

— Почему страшно? Если мы летим в пропасть, то интересно знать, о какой камень сломаем себе шею. — Я подмигиваю ей. — Да и кто бы говорил: перебивать Аристарха — -по что, легкая забава?

— А! Ничего ты не понимаешь. — Она раздраженно машет рукой, проскальзывает мимо вольфрамовых сучьев и растворяется в сумерках приемной.

Пожимаю плечами и иду вслед. Надо думать, что сказать своим. В принципе дословный пересказ оперативки в своем отделе не поощряется. Скрывать от сотрудников важнейшие события просто глупо, это попахивает прошлым веком, но самое важное всегда кроется в деталях, которые подчиненным знать совсем не обязательно. Охрана уже почти наверняка заготовила эдакий наполеоновский бюллетень, в котором события будут поданы в оптимистически-ударных расцветках. Но с людьми нельзя общаться только посредством казенных бумажек, они перестанут тебе не только верить, но и вообще заподозрят в начальстве всего лишь изощренную программу в процессоре очередного андроида. Надо сказать самое важное: что на кону их работа, свобода и жизнь, и теперь придется драться не за премии и выполнение планов, а за возможность самому принимать элементарные решения. А мысли, мысли рвались в прошлое, хотелось вспомнить, как все это начиналось. С чего начинался я сам, как росли мои мечты и в какой отчаянный клубок все это сплелось.