Жажда - [199]

Течет Бистрица в долине,

Почему она течет?

Все кругом в тоске-кручине…

— Стойте! — прислушалась Эмилия. — Что это?

С улицы доносились звуки другой песни. Слов нельзя было разобрать.

— Это крестьяне возвращаются с поля, закончили дележ земли, — догадался Джеордже.

Все умолкли. Старуха вдруг заерзала на стуле.

— Спать хочу, — заявила она. — Глаза слипаются. Слишком много выпила. С непривычки. В этом доме мне даже стакана цуйки не дают к обеду.

— Что ты болтаешь, мама?

— Правду говорю… А что ты собираешься приготовить на ужин, доченька?

— Найдется, что подать. Холодного цыпленка, жареный картофель.

— Смотри, режь потоньше. И не пережаривай. Чтобы во рту таяло…

— Мама, может быть ты вздремнешь немного?

— Рада бы, да вот со стула встать не могу… Опьянела… Ты, Юдифь, прости меня, старую.

Смущенная Эмилия помогла Анне встать и отвела ее в спальню. Раздевая мать, она не удержалась, чтобы не шепнуть ей на ухо:

— Ты, я вижу, радуешься. А тебе известно, что она еврейка? Известно, скажи?

Старуха как-то странно посмотрела на дочь.

— Нагнись поближе…

— Зачем, мама?

— Так надо.

Анна провела пальцами по лбу, глазам, губам Эмилии.

— Глупая ты у меня. Или притворяешься? Хочешь, чтобы все плясали под твою дудку — и Джеордже и Дан, а они не хотят. А ты и злишься. Что плохого, коли девушка еврейка? Разве они не такие же люди? А господь наш Иисус Христос кем был? Девушка хорошая, красивая, богатая… Иди! Да смотри веди себя как положено — от нее будут у тебя внуки, а не от той, кого тебе хочется. Ступай. А я-то как сплоховала… Видать, вино в голову ударило… Хорошее вино. Где ты его купила?

— У Марку Сими…

— А, знаю такого. И дядюшке твоему Микулае тоже нравилось. Накрой меня и иди… Да не забудь, веди себя хорошо…

После ухода Анны в кухне стало тихо. С улицы все громче доносилось пение толпы, и, возможно поэтому, никто не мог найти тему для разговора. Эмилия подсела к Эдит и погладила ей руку. Ей бы хотелось побыть с девушкой вдвоем, поплакать вместе, поговорить о будущем.

— Джеордже, зачем ты столько куришь? — недовольно спросила она. — Заболеешь… Господи, сколько дурных привычек привезли вы с фронта.

Дан с сонным, недовольным видом постукивал пальцами по столу.

— Что с тобой, Дан? Ты плохо себя чувствуешь? Может, обед слишком жирный?

— Нет, все было очень вкусно, мама. Жаль, что ушла бабушка. Не надо ей было давать столько пить. Посидела бы еще с нами…

— Ладно… — засмеялась Эмилия и вдруг помрачнела. — Когда у тебя будет свой дом, возьмешь ее к себе, если она тебя развлекает…

Шум на улице становился все громче. Вдруг школьный двор наполнился людьми. Крестьяне остановились у дверей. Они привели с собой Пуцу и Бобокуца.

— Начнем, братцы, — раздался голос Митру. — Раз, два, три — начали!

Пуцу надул щеки и оглушительно затрубил «Многая лета».

— Как бы школа наша не рухнула, как стены Иерихона, — засмеялся Дан.

Растроганный Джеордже поправил галстук и вышел на крыльцо.

— Прошу вас, заходите, выпьем стаканчик вина.

— Что вы, товарищ директор, — ответил Митру. — Не будем вам портить воскресенье. Мы хотели только пожелать вам многих лет жизни. Сегодня у нас праздник, а вы всегда стояли за народ.

— Многая лета! — нестройным хором грянули крестьяне.

Дан смотрел на все широко раскрытыми глазами. Что-то тревожное и вопросительное сквозило в его взгляде. Заметив это, Эдит подошла и положила ему руку на плечо. Эмилия убирала тарелки.

Джеордже пожал всем руки и вернулся в дом. Он сел за стол и молча поглаживал пустой стакан, не в силах собраться с мыслями от волнения.

— Дан, ты хочешь вздремнуть после обеда? — наконец спросил он.

— Нет… Зачем?

— Нам нужно поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Ладно… — согласился Дан. Он хотел встать со стула, но раздумал. — Еще немного, папа. Мне так хорошо… Жалко, что бабушка спит. Если бы не старость, быть бы нашей бабушке министром…

Крестьяне вышли на улицу и громко запели, к ним присоединились другие, сходившиеся к примэрии по боковым улицам. Видно, они не только пели, но и плясали, потому что над красной крышей школы поднялось серое облако пыли.

Эмилия озабоченно посмотрела на мужа. Она уловила в его голосе суровые, решительные нотки.

— Послушай, Дануц, если тебе так хочется посидеть с бабушкой, я пойду разбужу ее. Успеет выспаться ночью, — сказала она, встала из-за стола и прошла в спальню.

Джеордже закурил новую сигарету, наполнил два стакана и протянул один из них Дану.

— Будь здоров, сынок.

Песня, казалось, заполнила все село. Лишь временами сквозь нее прорывались хриплые звуки трубы.

Дверь спальни медленно раскрылась, и на пороге появилась бледная как мел Эмилия. Губы у нее дрожали, и, чтобы не упасть, она прислонилась к косяку.

— Идите все сюда… мама умерла, — сказала она. — В голосе ее прозвучали боль и безграничное удивление.

1954—1957

ТИТУС ПОПОВИЧ (Биографическая справка)

Титус Попович родился 16 мая 1930 года в трансильванском городе Орадя. Высшее образование получил в Бухаресте, где закончил филологический факультет университета.

В 1950 году Т. Попович в сотрудничестве с писателем Франчиском Мунтяну издал сборник очерков «Механик и другие люди сегодняшнего дня», а через четыре года, в 1954 году, опубликовал сборник рассказов.