Жаворонок - [2]

Кошон. Кого?

Жанна. Какого-то благородного господина в белом, хорошо отглаженном одеянии, а за плечами у него было два больших белоснежных крыла. В тот день он не сказал мне, как его звать, я только потом узнала, что это был монсеньер Михаил-архангел.

Варвик(сердито Кошону). Неужели так уж необходимо снова выслушивать всю эту чепуху?

Кошон(твердо). Совершенно необходимо.

Варвик молча отходит в свой угол, нюхая на ходу розу, которую держит в руке.

Жанна(низким голосом архангела). «Жанна, иди на подмогу королю Франции, и ты вернешь ему его державу». (Своим голосом.) «Но, мессир, я только бедная девушка, я не сумею ни скакать на коне, ни вести в бой солдат…». — «Иди к господину де Бодрикуру, начальнику гарнизона в Вокулере…

Бодрикур высовывается из толпы и пробирается на передний план, жестами показывая соседям, что, мол, его черед; но кто-то удерживает его за руку — ему выступать позже.

Он даст тебе мужское платье и свезет тебя к дофину. Покровительницами твоими будут святая Екатерина и святая Маргарита…» (Внезапно в страхе, с рыданиями падает на землю.) «Сжальтесь надо мной, мессир! Я простая девушка, я так счастлива. И я в ответе только за своих овечек… Французское королевство мне не по силам. Надо же понимать, что я простая темная девушка и вовсе не сильная. А Франция, мессир, слишком тяжела! У короля есть большие военачальники, они сильные, они привычные… И к тому же, проиграв сражение, они спокойно ложатся спать. Скажут, что была слабая артиллерийская подготовка, что им вовремя не подсобили, что валил снег или в лицо бил ветер, и если все солдаты погибли, их просто вычеркивают из списков. А я день и ночь буду думать о тех, кого послала на смерть. Сжальтесь, мессир!» (Встает, своим обычным тоном.) Как бы не так! Так тебе и сжалился! Ушел и взвалил мне на плечи Францию! (Просто.) А ведь у меня полно дела на ферме, да и отец шутить не любит.

Отец(который кружит вокруг матери, вдруг взрывается). Куда это она, к дьяволу, запропастилась?

Мать(не переставая вязать). Она в поле.

Отец. Я тоже был в поле, но уже вернулся. Скоро шесть часов. Куда она запропастилась?

Брат(на минуту перестает ковырять в носу). Жанна? Сидит под Древом Фей и грезит. Я ее видел, когда быка домой гнал.

Фискал(стоящим в глубине). «Древо Фей»! Прошу занести в протокол, господа. Предрассудки! Первые ростки ворожбы! «Древо Фей»!

Кошон. По всей Франции, мессир Фискал, насчитывается множество Древ Фей. По-моему, в наших же собственных интересах следует оставить хоть десяток фей для маленьких девчушек.

Фискал(задет). Но у нас, слава богу, есть святые, и этого хватит!

Кошон(примирительным тоном). Во взрослом возрасте, безусловно. Но когда они еще совсем дети… Жанне ведь не было и пятнадцати.

Фискал. В пятнадцать лет девушка вполне взрослая. Эти девки уже все знают!

Кошон. Жанна была наивным и чистым созданием. Вы же сами знаете, на процессе я припомню ей голоса, но я не прочь закрыть глаза на фей, пусть девочки верят в них… (Твердо.) И, в конце концов, я веду разбирательство.

Фискал кланяется, не скрывая своей ненависти, и замолкает.

Отец(снова взрывается). А что она там делает у Древа Фей?

Брат. Да разве у нее поймешь? Уставилась и глядит в одну точку. Мечтает, будто чего ждет, я уже не первый раз ее такой вижу.

Отец(трясет его за плечо). Что ж ты, мерзавец, молчал? Неужто ты, дурень, в твои-то годы веришь девкам, которые мечтают? Просто ждет кого-то, да-да, кого-то, а не чего-то! А я вам говорю, что у нее, у Жанны, есть любовник. Подайте-ка мне мою дубинку!

Мать(не переставая вязать, кротко). Да нет, папочка, ты же сам знаешь, наша Жанна чиста как младенец!

Отец. Девки, они все чисты как младенцы; вечером, прощаясь, подставляют тебе лоб для поцелуя и смотрят на тебя ясными глазами, так и кажется, все до дна в них видно, это вечером-то. А потом — хлоп. На следующее утро — а заметьте, все двери на запоре были — что произошло, неизвестно, только ни шиша ты в их глазах не прочтешь, так они и шныряют по сторонам, так и врут! Видно, нечистый попутал!

Фискал(подымая палец). Слово произнесено, мессиры! И кем же — родным отцом!

Мать. Откуда ты-то знаешь? Нынче утром Жанна, когда уходила в поле, была чиста, да и я, когда ты взял меня у родителей, тоже была чиста… А какие у меня глаза стали на следующий день, а, скажи?

Отец(ворчливо). Такие же. Да не о тебе речь.

Мать. Значит, ты еще и других девушек знал, отец, а? А прежде ты мне об этом не рассказывал!

Отец(орет, желая скрыть свое смущение). Я же тебе говорю, речь идет не о тебе и не о других девках, а о Жанне! Подай мне дубинку! Сам пойду за ней. И если у нее свидание, обоих на месте уложу.

Жанна(с кроткой улыбкой). Да, у меня состоялось свидание, но у моего возлюбленного было два белых больших крыла, прекрасно отутюженное одеяние, и голос у него такой важный, и он все твердил: «Жанна! Жанна! Чего же ты ждешь? Великая беда грозит французской державе!» — «Мне страшно, мессир, я только простая бедная девушка, вы, должно быть, ошибаетесь». — «Разве бог ошибается, Жанна?» (Поворачивается к судьям.) Не могла же я ответить: да, мол, ошибается.