Жаркое небо Афганистана - [17]

Полеты на патрулирование и сопровождение (на жаргоне летчиков "прикрышку") в 1988 году составляли 15% всего объема работы, 4% занимала разведка, в основном же истребители продолжали раскручивать "карусель" БШУ, на которые приходилось 80% вылетов. К этому времени удары наносились почти исключительно бомбами (типовой нагрузкой МиГ-23 была пара бомб калибра 250 или 500 кг) с высот не ниже 5000 м. Эти меры оказались достаточно эффективными: 120-й ИАП, которому довелось "закрывать" афганскую кампанию, не имел ни одной боевой потери, хотя из-за ошибок летчиков и отказов техники были разбиты три самолета. Последним истребителем, принесенным в жертву афганской войне, стал МиГ-23МЛД капитана С. Лубенцова. 11 января 1989 года при возвращении в Шинданд на его самолете заглох двигатель, летчику пришлось катапультироваться над пустыней и провести несколько часов, сжимая в руке пистолет (как он вспоминал, "в ожидании новогодних подарков"), пока его не подобрал посланный на поиски вертолет. К счастью, места оказались безлюдными.

С выводом войск 40-й армии из Кандагара авиационная группировка была стянута к северу. Истребители к августу 1988 года сосредоточили в Баграме, а их присутствие в Шинданде свели к одному звену из четырех самолетов, задачей которого была ПВО аэродрома и прикрытие штурмовиков при БШУ. В Баграме, первоначально рассчитанном на два авиаполка, осенью 1988 года находились четыре советских полка (в общей сложности более 150 машин), а также МиГ-21, Су-22 и вертолеты афганских ВВС. К концу года для прикрытия уходивших войск к ним присоединились и штурмовики из Шинданда. Война близилась к концу, и в дело шли все подряд боеприпасы, скопившиеся на складах. Под новый 1989 год истребители несколько дней подряд работали даже САБ и ДАБ, с которых снимали парашюты и использовали в качестве зажигательных бомб. Участившиеся осенью и зимой обстрелы моджахедов, уничтожившие на земле 10 самолетов и 4 вертолета, почти не задевали истребителей. И все же за три осенних месяца в полку три МиГа задели осколки при минометном обстреле, крыло садившегося самолета прошила автоматная очередь, а фонарь кабины выруливавшего на старт истребителя пуля снайпера пробила перед самым лицом летчика.

Опасность поджидала авиаторов на пути домой. В суматохе "планового вывода" уже в новогодние дни из Баграма ушли мотострелки. Аэродром остался почти без охраны, и удачей было то, что противник не решался штурмовать авиабазу в надежде и без того получить ее едва ли не на следующий день после ухода "шурави". Хозяин близлежащих Панджшера и Чарикара Масуд писал генералу Б. Громову: "Мы терпим ваше присутствие вот уже 10 лет и, даст Аллах, потерпим еще несколько дней".

Истребители покидали Баграм последними. С полудня 31 января МиГ-23 парами начали подниматься в воздух, направляясь на советские аэродромы. Но уже у самой границы на МиГе майора В. Хлистуна сработала тревожная сигнализация - отказал топливный насос. Двигатель начал захлебываться и летчик повернул обратно, надеясь дотянуть до Баграма, где еще оставались несколько выпускавших группу человек. Катапультироваться ему не хотелось - внизу тянулось сплошное нагромождение заснеженных гор, где искать его было уже некому. Ведущий комэск В. Белокурский не оставил напарника, и вскоре оба МиГа заходили на посадку на опустевший аэродром. Сгущались сумерки. К этому времени все помещения авиабазы были заминированы, в мерзлой грязи валялись патроны, мины, неразорвавшиеся гранаты и взрыватели, и едва ли не единственными безопасными местами оставались ВПП и рулежная дорожка, на которой и замерли самолеты. Летчикам снова повезло - неподалеку стоял разбитый и подорванный перед уходом МиГ, с которого можно было снять еще вполне работоспособный насос. Оставалось лишь успеть установить его к утру, работая на леденящем ветру голыми руками на ощупь. О бетонку вокруг то и дело звонко шлепали пули, одна из которых ударила в борт на свет только что включенного фонарика.

К четырем часам утра работу удалось окончить, и МиГи в темноте привычно вырулили на полосу, взлетели и направились на север. А последним из полка авиабазу Баграм оставил солдат - водитель аэродромного "пускача". Запустив двигатели ожидавшего техников Ан-26, он направил свой "Урал" в сторону, бросил на сиденье гранату и побежал к стоявшему на старте самолету. Истребители ушли из Афганистана.

Штурмовики

Уже первый опыт использования авиации в Афганистане показал ее недостаточную эффективность. Помимо неподготовленности летчиков к ведению противопартизанской войны и недостатков тактики, сами самолеты слабо соответствовали характеру боевых действий. Сверхзвуковым истребителям-бомбардировщикам, созданным для европейского ТВД, было не развернуться в горных теснинах, а их сложное прицельно-навигационное оборудование оказывалось практически бесполезным при поиске малозаметного противника. Возможности самолетов оставались невостребованными, а результативность ударов - низкой. Подходящей машиной оказался штурмовик Су-25 - маневренный, послушный в управлении, отлично вооруженный и защищенный. По итогам опробования в Афганистане (операция "Ромб-1", в ходе которой первые два опытных самолета в апреле - июне 1980 года испытывались в боевых условиях) он получил высокую оценку военных. Едва завершилась программа испытаний, в феврале 1981 года начали формирование первой строевой части на Су-25 - 80-го отдельного штурмового авиаполка (ОШАП) в Ситал-Чае на каспийском побережье в 65 км от Баку. Близость завода-изготовителя упрощала освоение машины и решение проблем, связанных с началом эксплуатации, а находившийся неподалеку полигон ЗакВО должен был помочь летчикам освоить пилотирование в горной местности - ни дли кого не было секретом, что часть готовится к отправке в ДРА. Первые 12 серийных Су-25 полк получил в апреле. Поначалу "конек-горбунок" (это прозвище Су-25 успел получить от министра авиапромышленности П.В. Дементьева) на толстеньких колесах не вызвал энтузиазма среди летчиков, и отнюдь не от недоверия к новой технике: переходя на штурмовик, они лишались сверхзвукового пайка и прибавки к окладу.