Жаркие ночи в «Девяти дубах» - [12]

Неожиданно для себя Кейн почувствовал себя Квазимодо, заточенным в башнях Нотр-Дама, – одиноким, отверженным отшельником, обреченным смотреть на мир со стороны. Что ж, он заслужил это. Лили погибла из-за него, потому что он так и не смог ее полюбить, Кейн не должен позволить себе сломать еще одну жизнь.

Несмотря на все мрачные мысли, спустя полчаса он уже бодро шагал по направлению к конюшне.

Раскинув руки, словно крылья, Феба прогарцевала мимо него на великолепном жеребце. Ее искристый смех наполнил воздух.

Определенно, он бессилен перед этим восхитительным рыжеволосым созданием.

На кухне звучала веселая музыка. Феба усердно возила мокрой шваброй по полу. Жан-Клод, мурлыча себе под нос, месил тесто, Уиллис натирал столовое серебро, которое и без того сверкало, а один из его помощников аккуратно складывал в стопки накрахмаленные салфетки и скатерти.

Вот интересно, по ходу дела размышляла девушка, кому все это нужно, если в «Девяти дубах» практически никогда не бывает гостей?

Около часа назад Феба пришла сюда, потому что ей стало невыносимо скучно в одиночестве слоняться по огромному дому, а рядом с Уиллисом и Жан-Клодом всегда кипела жизнь.

– Уиллис, отойди.

– Конечно, мисс Феба, я, вероятно, занял именно те несколько сантиметров, которые вы еще не перемыли дважды, а то и трижды.

– Я стараюсь, а ты издеваешься!

Жан-Клод оторвался от своего дела и покачал головой, глядя на Фебу.

– Сколько же чашек кофе надо было проглотить, чтобы иметь такой недюжинный энтузиазм?

Она не успела рта открыть, как глубокий голос Кейна ворвался в их разговор.

– Какого черта ты здесь делаешь? – изумленно спросил он.

– Вы же у нас сообразительный, неужели не понятно?

– Ты моешь пол? – повышая голос, произнес он.

– Ну вот видите, я же говорила, что вы не глупы.

– Оставь швабру слугам!

Вместо того чтобы сделать это, Феба бросила взгляд на окаменевшие лица остальных мужчин и начала решительное наступление со шваброй на Кейна. Тот попятился от неожиданности.

– Извините, я здесь еще не помыла, будьте добры, отойдите.

– Я сказал...

– У меня отличный слух, мне не надо повторять дважды. Однако с каких это пор вы приказываете мне, мистер Блэкмон? – Феба гордо выпрямилась и угрожающе тряхнула головой.

– Я предупреждаю вас, мисс Делонгпри: не смейте мешать моим служащим выполнять их работу или...

– Или что? Вышвырнете меня из своего дома? Послушайте, Август Кейн Блэкмон IV, я не намерена терпеть ваши постоянные наезды! – надвигаясь на него со шваброй наперевес, процедила Феба.

Виду нее был довольно воинственный: швабра придавала ей сходство с бравым средневековым рыцарем на турнире, держащим копье наготове.

Кейн медленно отступал к спасительному выходу.

Понимая, что дальнейший разговор не предназначен для чужих ушей, Феба окончательно вытеснила его в холл.

– Приберегите свой командный тон для кого-нибудь другого! – продолжала Феба. – Я не позволю так со мной обращаться!

– Вы мешаете людям делать то, за что им платят, – попытался защититься Кейн.

– Тогда скажите мне, Август Кейн Блэкмон, для чего все это? А вернее, для кого? На террасе цветут тысячи прекрасных цветов, мебель в некоторых комнатах до сих пор не распакована, еды хватит на целый полк голодающих, а в пустующих комнатах можно с комфортом устроить на постой батальон морских пехотинцев. И что? Никого здесь нет, кроме вас! Все это великолепие пропадает зря!

– Ты не о том говоришь, – процедил Кейн.

Феба смерила его презрительным взглядом.

– Ага, просто тебе давно уже кто-нибудь должен был об этом сказать!

С высоты своего роста Кейн смотрел на хрупкую девушку с пылающими зелеными глазами. Если честно, ему нравилось, что она открыто высказывала свои мысли. Это было необычно, ведь все остальные люди не осмеливались спорить с ним. К тому же ей как-то удалось поладить со слугами. Лили вспоминала об их существовании, только когда ей что-то было нужно.

Внезапное сравнение с покойной женой разозлило Кейна.

– Хватит с меня лекций о том, что есть в моем доме и на какие нужды это все можно употребить. Повторяю еще раз: ты сейчас же уйдешь отсюда! – заявил он.

– Нет.

Глаза Кейна угрожающе сузились.

– Что ты сказала?

Девушка повернулась в сторону кухни, откуда не доносилось ни звука, а затем вновь посмотрела на Кейна.

– Они мои друзья, и я не собираюсь сторониться их, потому что тебе так захотелось! Они работают весь день, следовательно, общаться мы можем только за работой.

Кейн заскрежетал зубами. Он разрывался между желанием схватить ее за плечи и как следует встряхнуть и невыносимой потребностью поцеловать так, чтобы у нее голова пошла кругом.

Когда она заговорила вновь, ее голос был значительно мягче.

– Послушай, Кейн, все эти люди безумно благодарны тебе за то, что ты дал им работу, но я не уверена, что они уж очень любят тебя. Неужели тебе нравится, когда от тебя все шарахаются как от огня? – спросила она.

Нет, ему это совсем не нравилось, но пять лет одиночества приучили его быть замкнутым.

– Кроме тебя? – мрачно уточнил Кейн.

– Вот именно. Но на это есть одна-единственная, зато весьма веская причина: я у тебя не работаю, и мне плевать, что ты подумаешь обо мне! А им нет. Если бы ты был немного помягче с ними, жизнь была бы гораздо приятнее, поверь, – тихо произнесла Феба, пристально всматриваясь в его темные глаза. – Таким ты мне не нравишься!