Жаркие ночи, тихие дни - [2]

— Она разговаривала со мной перед смертью. — Губы женщины были полными и розовыми и едва заметно подрагивали. — Меня зовут Мэдисон Тайлер. — Она переместила ребенка на руках и присела рядом с Джеком. — Друзья зовут меня Мэдди.

У него сильно пересохло в горле, он с трудом сглотнул:

— Вы сказали, она пришла в себя и… говорила с вами.

Далия вряд ли говорила о нем. После смерти родителей она стала невыносима. Даже терпеливой и готовой помочь жене Джека не удалось пробиться сквозь стену отчуждения. В ту последнюю ночь Далия кричала, что не желает иметь никаких дел с братом и его глупыми правилами на ранчо. Она присутствовала на похоронах Сью, но Джек был слишком расстроенным, чтобы разговаривать с сестрой. Несколько лет он получал от Далии поздравительные открытки на Рождество, но без обратного адреса.

Он сжал руками виски.

Боже правый, ему следовало забыть о гордости, разыскать сестру, защитить ее и привезти домой.

Ребенок пошевелился, и Джек обратил внимание на крошечные ресницы, касающиеся пухлых щек. Воплощение новизны и полноты жизни.

Прояснив мысли и откашлявшись, он поднялся:

— Мы можем поговорить по пути, мисс…

— Мэдди.

Достав бумажник, он вынул оттуда визитку:

— Если что-нибудь потребуется, позвоните мне по этому номеру.

Женщина тоже встала и пытливо посмотрела в его глаза:

— Мне нужно с вами поговорить, Джек. Сейчас.

Он мельком взглянула на ребенка.

— Я не знала… Ну, Далия не говорила о вас прежде. — Мэдди смотрела на Джека умоляющими глазами, будто желая объясниться.

Она выглядела достаточно милой и по понятной причине взволнованной, но что бы Далия ей о нем ни сказала, он не намерен оправдываться перед незнакомкой.

Впрочем, как и перед любым другим человеком.

Он отвел взгляд:

— Я действительно должен идти.

— Она сказала, что любила вас, — выпалила Мэдди, сделав шаг в его сторону. — Она простила вас.

Наклонившись, Джек положил визитку на стул, зажмурился и едва вынес биение сердца, стук которого эхом отзывался в его ушах. Ему хотелось, чтобы эта неделя закончилась, он вернулся бы домой, на свою землю.

Медленно выпрямившись, он решительно вздернул подбородок. Ребенок начал ерзать и попискивать. С одной стороны, Джека привлекал голос ребенка, с другой — ему хотелось заткнуть уши и сбежать. Детский плач станет последней каплей.

Выдыхая, он засунул бумажник в задний карман:

— Тут вы ничего не сможете сделать. Вам следует отвезти ребенка домой.

— Я пытаюсь. — Она пристально и намеренно смотрела в его глаза.

Тряхнув головой, он пожал плечами:

— Извините. Я вам не помощник.

Но Мэдди в ответ прикусила нижнюю губу и продолжала смотреть на Джека огромными глазами…

Она напугана?

Джек оценил классически правильные черты ее лица, кожу цвета фарфора, изящный подбородок.

И, несмотря на события дня, почувствовал возбуждение.

Не хочет ли она сказать, что он отец этого ребенка?

Некоторое время после смерти жены обеспокоенные друзья Джека старались вытащить его из стен, которыми он себя окружил. Они приглашали его в Сидней, чтобы познакомить с достойными женщинами из их круга. Хотя сердце Джека оставалось закрытым, он один или два раза встречался с женщинами в своем городском пентхаусе.

Не поэтому ли Мэдди кажется ему знакомой? Были ли они близки?

Он расслабил напряженные плечи.

Нет, такие губы, как у нее, он бы не забыл.

— Слушайте, мисс…

— Мэдди.

Он напряженно улыбнулся:

— Мэдди. Ни вы, ни я не расположены играть в игры. Говорите напрямик все, что хотели сказать.

— Сегодня Далия отдала мне ребенка, — сказала она. — Это не мой сын. Это ваш племянник.

Две секунды стояла напряженная тишина, затем до Джека дошли слова женщины. Ему показалось, что в грудь ему ударило здоровенное бревно. Быстро моргнув, он перевел дыхание.

— Это… невозможно.

По щеке Мэдди покатилась слеза и упала на голубой капюшон одеяла с кроликами; ее синие, как барвинок, глаза смотрели на Джека умоляюще и решительно.

— Последнее желание вашей сестры было в том, чтобы я вас познакомила. Она хотела, чтобы вы взяли его, Джек. Взяли с собой в Лидибрук.

Глава 2

Пятнадцать минут спустя, сидя за столом напротив Джека Прескотта, Мэдди поднесла к губам фарфоровую чашку и подумала, что никогда еще не видела такого привлекательного мужчины.

С темной щетиной на квадратной челюсти, он с каждой минутой становился все мрачнее, постукивая чайной ложечкой о чашку, пока размешивал сахар.

По интеркому кто-то вызвал доктора Гранта. Пожилая женщина за соседним столиком улыбнулась ребенку, потом откусила булочку. Звяканье столовых приборов наполняло помещение, но Джек Прескотт будто ничего не слышал. Он сидел, сосредоточенно погрузившись в себя.

Из-под ресниц Мэдди украдкой разглядывала его суровое, по-голливудски красивое лицо: подбородок с ямочкой, прямой гордый нос. Она не могла понять, как ему удается выглядеть одновременно таким соблазнительным и отстраненным. Мэдди ощущала неистовую, почти пугающую энергию, идущую от этого сдержанного человека. Он был одним из тех, кто способен в одиночку справиться с лесным пожаром и спасти тех, кто ему дорог.

Вопрос на миллион долларов: кто дорог Джеку Прескотту? Он едва взглянул на осиротевшего племянника, с которым только что познакомился. Сидящий за столом мужчина казался высеченным из камня — абсолютная загадка. Мэдди, возможно, никогда не узнала бы, почему Далия не общалась с братом. Но из-за малыша Боу Мэдди придется об этом узнать.