Жаркая зима - [67]

Сама не заметила, как новая жизнь затянула…

Она сидела в библиотеке, бездумно листая красочный атлас, разглядывая очертания берегов, голубые ниточки рек и жирные черные рубежи границ. По синим морям плыли пузатые кораблики и умилительные морские чудовища, и Женя вспомнила адмирала. Надо бы спросить шутки ради, видел ли он вживую морского змея.

В дверь заглянула старая Солли:

— Барышня, к вам гости пожаловали, в гостиной ждут.

— Иду, — Женя аккуратно закрыла атлас, убрала на место, заперла шкаф. Почему здесь принято запирать книги, даже ту, которую сейчас читаешь, она так и не поняла. Но привыкла.

В гостиной обнаружился Ларк, и Женя, едва встретившись с ним взглядами, заулыбалась, начала спрашивать:

— Какие новости, все в порядке? Ваш проект «зомби» уже в действии? Дядя мне передал привет от Нико, сказал, парень был просто счастлив уехать. Мы немного поспорили — счастлив уехать подальше от меня или поближе к гномам?

— Полагаю, ваше пари, как и наше с Никодесом, разумно свести вничью, — Ларк поднял руки, словно останавливая поток вопросов. — Милая Джегейль, разрешите представить вам моего друга Реннара фор Гронтеша. Он, правда, сказал, что вы уже представлены.

Бледный темноволосый юноша поднялся с кресла и обозначил неглубокий поклон:

— Рад возобновить знакомство, виконтесса. Прошу простить, дорога слегка меня утомила.

И снова сел, сжав губы и с усилием опираясь на подлокотник здоровой рукой.

— Чаю? — быстро спросила Женя, удивляясь, как это она не заметила его сразу же. — Или лучше вина? Я помню, вы были ранены. Ларк, зачем было тащить больного парня по такой мерзкой погоде, что-то случилось?

— Ничего не случилось, но могло, — усмехнулся Ларк. — Вина было бы неплохо, но это немного не по протоколу, вином угощает хозяин дома, мужчина. Вы можете приказать подать чаю. Кстати, где ваши милые тетушки? Где граф, я знаю.

Женя обернулась к Солли: та пристроилась в уголке гостиной, надзирая за молодой хозяйкой в отсутствие ее старших родственников.

— Солли, пожалуйста, попросите сервировать чаю для всех. Печенья для меня, а молодым людям… я не знаю, чего-нибудь посущественней. Что принято в таких случаях. — Обернулась к принцу: — Я в первый раз принимаю гостей одна, так что прошу простить, если что-то сделаю не по протоколу. А тетушки пьют чай с дамой Дарианой и ее подругами.

— Не хотел вас смутить, простите великодушно. Возвращаясь к вашему вопросу, признайтесь честно, Джегейль, вам еще не надоело сидеть дома?

В его вопросе отчетливо слышался намек, и Женя ответила резче, чем хотела бы:

— Если и надоело, это не повод развлекать меня за чужой счет.

— Я не о том! Представьте, как надоело болеть Реннару, он провалялся в постели больше месяца! Джегейль, я поручаю вам миссию спасения, мой друг рискует умереть от скуки! — Откровенно преувеличенные пафосные интонации заставили улыбнуться: принц знал, выучил уже, какого рода шутки ей нравятся. — Рени прекрасно знает одарский, граф сетовал, что вам не с кем говорить. Я поручил ему научить вас языку, а вам поручаю рассказывать ему что-нибудь интересное, хорошо?

— Что ж, давайте попробуем, — Женя ободряюще улыбнулась. — Признаться, наша первая встреча произошла не в лучший для знакомства момент. Полагаю, тогда мы оба были изрядно выбиты из колеи. О, вот и чай. Вам нужно сладкого и крепкого, господин фор Гронтеш, я сейчас сделаю. Пейте, приходите в себя. Глядя на вас, не скажешь, что вы сейчас способны к разговорам даже на родном языке.

Выглядел Реннар, и правда, неважно. Не подумаешь, что это и есть тот самый парень, которого граф и его приятель-полицейский называли шалопаем и искателем приключений себе на дурную голову, о котором тетушка Гелли рассказывала как о балагуре, юбочнике, сочинителе любовных баллад и любимце столичных барышень. Двигается с заметной осторожностью, на лбу испарина, и руки слегка подрагивают. Обнять и плакать, а лучше — сдать доктору, рано ему по гостям разъезжать.

— Ларк, признайтесь все же, в чем дело? Ваш друг рвался в бой вопреки докторам, и вы подыскали ему дело по силам, или мне так критично срочно требуется разобраться с языком, что вы не дали спокойно долечиться единственному свободному от дел человеку, который может меня научить?

— А если я скажу, что верно и то и то?

— Так не бывает.

— Он просто жалеет мою гордость, — встрял в разговор Реннар. На его лице ясно читалось неудовольствие. — Да, мне надоело болеть, и я запросил любого дела. Но вы можете быть спокойны, дорогая виконтесса, уж если его высочество поручил мне научить вас, я научу.

— Сколько официоза и сколько пыла, — пробормотала Женя. — Пейте лучше чай, пока горячий, вам нужно согреться. К слову, как мне к вам обращаться? «Дорогой герцог»?

Кажется, на последних словах она не сумела сдержать иронию. Почему-то именно этого юношу бледного со взором горящим Жене претило называть по титулу. Может, из-за симпатии к адмиралу, которому этот титул должен был принадлежать по праву? Историю опалы старшего фор Гронтеша она уже слышала, как и эскапад младшего на этой почве. В ее понимании, герцог из Реннара фор Гронтеша получился весьма условный. Не дорос еще. Ни выдержки, ни воспитания, сплошная юношеская горячность и подростковый максимализм, а титул все же обязывает.