Жаркая зима - [56]

— Барышня проснулась! — подхватилась Солли. — Вы, барышня, покуда не одевайтесь, я приготовлю ванну с мятой и рябиной. Смоете с себя все дурное, а там уж и покушаете. А я покуда Ланкена пошлю с сообщением к господину графу, тот велел сразу же ему доложить, как проснетесь.

— А он где? — Женя отчетливо вспомнила, как засыпала, привалившись к графскому плечу.

— На службе, где ж ему быть.

«Значит, уже завтра, — сделала вывод Женя, — то есть, где-то сутки я продрыхла. Да уж, сходила на бал, так сходила».

Но тут налетели обе тетушки, взволнованные и разговорчивые, и стало не до мыслей. Зато Женя выслушала расписанное в красках изложение тех вчерашних событий, которые прошли мимо нее. Как тетушка Гелли, получив сообщение о недомогании Джегейль, спешно приехала домой, но дома ни деточки, ни Варрена не оказалось, и до их появления она чего только не передумала. Как граф нес ее на руках из кареты и шипел на слуг, пытавшихся помочь. Как Ларк напросился проводить с бала даму Лецинию, чтобы узнать о состоянии Джегейль, а с ним, услышав тревожную новость, рвались Никодес фор Виттенц и Дастин ди Ланцэ, так что Цинни в итоге отправила всех троих восвояси.

— Вот что у меня за везение, даже на бал не сходить спокойно, — в сердцах пожаловалась Женя. — Спасибо хоть, не покушение и не убийство, а так, чистая случайность.

— А скажи-ка, у тебя дома так же было? — спросила вдруг Цинни.

— В смысле липнувших неприятностей? — уточнила Женя. Честно поразмышляла, считать ли замужество такой вот «налипшей» неприятностью или все же собственной дуростью, и покачала головой: — Ничего подобного. Это здесь началось — сплошные приключения, куда ни попаду, то труп, то покушение, и главное, что вроде со мной оно все никак даже и не связано! Как дядюшкин друг из полиции выразился, «повезло оказаться не в то время не в том месте»…

— Совсем как ты, — обратилась Цинни почему-то к тетушке Гелли.

— Э-э, то есть? — не поняла Женя.

— Пошли обедать, — коварно избежала объяснений Цинни. «Ладно, — решила Женя, — я запомнила! Как-нибудь потом расспрошу, о чем это они».

К обеду примчался граф, прихватив с собой Заккендаля, и Женя тут же вспомнила о другом не проясненном вопросе.

— Я вот, доктор, одного не понимаю, мне теперь любая фраза на незнакомом языке может мозги вскипятить? При таких делах ценность этого заклинания, я бы сказала, какая-то сомнительная.

— Это заклинание, барышня, разовое, — объяснил доктор. — То есть каждый раз, когда нужно очень быстро изучить новый язык, его приходится накладывать заново. Воздействие его на вас нетипично из-за огромной дозы магии, которая во время первого применения закрепила его в структуре мозга. Остаточное воздействие продлится до тех пор, пока ваш уровень магии не понизится настолько, чтобы его не хватало для активизации. Я понятно объясняю? — спохватился вдруг он.

— Вполне, — Женя злобно ткнула вилкой в кусок мяса. — А уровень магии вообще можно как-то измерить? А то ведь одно дело, если у меня это через месяц или через год пройдет, и совсем другое, если на полжизни хватит? На магичку учиться меня как-то не тянет.

— Нет-нет, — бодро уверил Заккендаль, — год — это самый максимум, уверяю вас. Точных методик измерения нет, но некоторые — не все! — имеют способность ощущать уровень силы. Так вот, я — ощущаю, хотя сам даже до слабейшего уровня ученика-мага не дотягиваю. Ваш уровень, милая барышня, падает заметно. В те наши встречи, когда вы оказали мне честь рассказами о медицине вашего мира, магия в вас ощущалась куда сильнее, чем сейчас. Полагаю, еще два-три месяца, и спад пойдет лавинообразно. Так что, граф, если желаете, чтобы барышня говорила еще на каком-либо языке, озаботьтесь этим через месяц-полтора.

— Мы решим это позже, — отговорился граф. — Сейчас меня волнует состояние Джегейль на сегодня.

— Намного лучше, чем вчера, — уверила Женя. — Но не могу передать, как меня радует перспектива отдыха от светской жизни.

— Это обманчивая перспектива, — со слегка насмешливым сочувствием сказал граф. — Насколько я понимаю, светская жизнь придет к тебе на дом. Возможно, уже сегодня.

Наверное, лицо у нее стало очень уж красноречивым, потому что тетушки дружно рассмеялись, а потом Цинни весело объяснила:

— Учись, дитя: дома всегда можно сослаться на головную боль и сбежать от гостей, оставив их на нас. Правда, некоторые гости могут понять это неправильно, но тут уж ничего не поделаешь, иные даже в простом «здравствуй» видят двойное дно.

— Или, наоборот, в «доброго вам утречка» не видят никакого двойного дна? — пошутила Женя. Почему-то казалось, что здесь «понять неправильно» хозяйское «у меня болит голова» — это как раз-таки понять буквально, без всякого «я не желаю сейчас вас видеть».

И, судя по тому, как довольно переглянулись ее тетушки, она все поняла правильно…

Первые гости и впрямь заявились почти сразу же после обеда, да еще и компанией — принц Ларк, Никодес фор Виттенц и почему-то Дастин ди Ланцэ, с которым Джегейль на балу и пары слов, кажется, не сказала. Впрочем, он танцевал с Цинни. Забавно, думал граф, приветствуя господ офицеров, неужели капитан решился приударить за графиней ди Скавалль? Он нашел взгляд сестры, та едва заметно качнула головой. Интересно. Возможно ли, что он приглядывается к Джегейль, не афишируя пока своего интереса?