Жарче, чем тропики - [15]

Лежа на диване, Мари рассеянно листала иллюстрированный журнал, когда краем глаза заметила какое-то движение, отразившееся в высоком зеркале, и быстро обернулась.

— Ах! — вырвался у нее возглас, и она вскочила на ноги.

— Не кричи! — предостерег ее Джамал. — Это — женская половина дворца, и из уважения к твоей репутации я не должен появляться здесь…

— Именно так! — выпалила Мари. — Какого же черта ты зашел сюда?

— Я пробрался по крыше и спрыгнул на балкон.

Удивительно, что она ничего не слышала. Впрочем, чего же удивляться, если он вообще двигается бесшумно, как и полагается сыну диких тропиков.

— Ты мог бы сломать свою дурацкую шею! Что тебе нужно?

— Разумеется, мне следовало прийти под покровом ночи, перерезав охрану, — насмешливо вздохнул Джамал. — В тебе нет романтической жилки, доктор Мари Третье.

Мари прерывисто вздохнула.

— Но мы можем вместе создать романтическую обстановку. Однако ты спрашиваешь, зачем я здесь, а я спрашиваю, почему ты сбежала от серьезного разговора?

— Я ясно высказала свое настроение, — с обидой в голосе ответила Мари, не отводя взгляда от его лица.

Внимательные глаза Джамала изучающе смотрели на нее, его чувственный рот тронула легкая улыбка. Густые черные ресницы прикрыли глаза.

— Когда ты не можешь сдержать себя и пожираешь меня глазами, как мне понимать твое весьма неопределенное настроение? — тихо спросил он.

Еще более жаркий румянец начал заливать ее лицо.

— И вовсе я не…

— Еще как пожираешь, — мягко прервал ее Джамал. — Ты смотришь на меня так же, как я на тебя. То зеленый свет, то красный стоп-сигнал. Это приводит меня в возбуждение. И в данный момент вызывает у меня желание бросить тебя на постель и вновь высвободить твою страсть, дать ей волю, пока ты не зарыдаешь от восхитительной муки под моими любовными ласками и не станешь умолять меня о любовной игре до конца. Сомневаюсь, чтобы после этого ты вновь стала убеждать меня, будто я вовсе не интересую тебя.

Ошеломленная его страстной притягательной силой, Мари сама усомнилась в своем поведении. Ее лицо пылало, каждый нерв был натянут до предела, остро реагируя на сексуально возбужденную атмосферу вокруг них.

— Я не отрицаю, что… имеется некое влечение между нами, — услышала она свое произнесенное сквозь зубы признание, ощущая исходящую от него угрозу и пытаясь удержать его в узде.

— Это неожиданно, — усмехнулся Джамал.

— Н-не п-поняла.

— Ты наконец признала правду, но этого недостаточно.

— Тогда какой смысл признавать правду? — спросила она с безысходностью.

— Это лишь крошка со стола, а я хочу весь ломоть. — Его чувственные губы сжались. — Я хочу все, что ты можешь дать… в даже больше. Я не попрошайка у твоих дверей. Я возьму то, в чем ты пытаешься мне отказать. Я овладею тобой, как никому еще не удавалось, я ты уже никогда не сможешь забыть меня. Это я обещаю! — резко бросил он, и холодок страха пробежал у нее по спине.

Она-то надеялась, что признание взаимного влечения удовлетворит его, а оно, напротив, воспламенило Джамала.

— Да что у нас может быть общего? — спросила она.

— Ты действительно невинное дитя, если не знаешь, что между мужчиной и женщиной существует нечто более волнительное, чем сходство культур или образовательного уровня.

— Нет, я все знаю о всякой такой волнительности! — Мари отвернулась с нескрываемой миной отвращения. — И мне это не подходит.

Она имела мучительное знакомство с половым влечением, которое может возникнуть между совершенно разными людьми. Подобное случилось с ее родителями. Ее безответственный, эгоистичный и самовлюбленный отец то появлялся дома, то исчезал, когда хотел, едва у него появлялось очередное увлечение. Но, оставшись без денег, потеряв работу или просто желая передохнуть, он возвращался в домашний уют. Ему хватало ума не разводиться. А ее любящая мать все открывала и открывала ему дверь, прощала, верила и надеялась, что на этот-то раз все будет по-другому и он останется навсегда.

Раз за разом мать уговаривала Мари дать почувствовать отцу, что он у себя дома, что ему рады и не воспринимают его появление как случайное. От одного этого воспоминания у Мари болезненно сжалось сердце. Она давно поклялась себе, что в отличие от матери найдет свое счастье в научной карьере. Будет независима и самостоятельна. Никогда не обречет себя на беспомощность, строя свою жизнь с каким-либо мужчиной.

— Это кто же преподал тебе такой урок? — заинтересовался Джамал.

Выплыв из своих мучительных воспоминаний, Мари взглянула на него, испытывая безумное влечение к этому темнокожему красивому мужчине и ненавидя его за это. Страшно было ощущать, что она уже не справляется с собственными чувствами.

— Тебе уже двадцать восемь, а ты ведешь себя как запутавшаяся в чувствах девчонка. Почему ты сопротивляешься велениям своего сердца?

— Потому, что это невозможно… Почему, черт побери, ты не желаешь понять и принять это? — Она почти кричала, превратившись в комок издерганных нервов. — Почему ты не оставишь меня в покое? Ты можешь думать о ком-то еще, кроме себя? Заманить меня сюда и ввергнуть в этот кошмар… Да это просто садизм! Ты причиняешь мне боль! — Мари смолкла в ужасе от того, что последней фразой выдала ему свою тайну.