Жара - [49]
Де Лоо закрыл за собой дверь. Длинная резиновая дубинка, висевшая на петле рядом с глазком, легонько закачалась.
— У меня, собственно, совсем нет времени, — сказал он. — Маленькая полячка здесь, у вас?
Шефиня прошла в кухню, выбила себе из пачки «John Players» сигарету без фильтра и включила тостер.
— Что ты тут ищешь днем с огнем? Католическую церковь в Риме? Хорош, нечего сказать. Да у нас здесь только одни полячки и есть, мой сладкий. Большие, маленькие, толстые, тощенькие, всякие. Если хочешь, можешь поиметь сразу двух.
Спираль накалилась, она поднесла к ней сигарету. Впалые щеки, старая морщинистая шея. Золотая цепочка в вырезе майки съехала вбок, и показался хрустальный крест. — Или возьми Маруху, два метра четыре сантиметра. А какое великолепное тело! Красавица и все такое прочее, настоящая великанша. Правда, ее никто не хочет. Сидит целыми днями и вяжет крючком, потому что парни, конечно, думают: ну-ну, too much [43]. А при этом у нее совсем, совсем… — Она сдвинула ладони так близко, что те почти сошлись вместе. — Если я скажу тебе, какие у нее маленькие тампоны, ты не поверишь.
— Да нет, я имею в виду Люциллу, — сказал Де Лоо. — Малышку с песиком.
Но шефиня — она достала с полки банку кофе и насыпала его в фильтр — была мыслями все еще с великаншей.
— Вяжет и вяжет. Это уже становится опасным, скажу тебе. Если не проследить за ней, она обвяжет нас с ног до головы и все вокруг. Даже подушки… Да у кого же тогда после этого встанет? — Она поскребла немного дно, счищая накипь. — Кого ты хочешь? С собачкой? Таких не держим. Домашним тварям здесь не место, пусть остаются на улице, это я всем говорю. Свиньи — пожалуйста, особенно если они хорошо платят. А собачки — нет… А вы не могли бы опять биточки сделать? Ну те, что из Калининграда?
Она открыла кран, а Де Лоо услышал смех в конце коридора. И собачье тявканье. Женщина взглянула на него краем глаза, кисло улыбнулась; ее низкий, пропитой и прокуренный голос вдруг произнес с серебряным переливом в интонациях:
— Может, сделать тебе минет по-быстрому? Раз уж ты так торопишься… — Она показала на табуретку между холодильником и плитой. — Давай. Зубы я могу вынуть.
Но он резко повернулся и пошел вдоль комнат, большей частью открытых и слабо освещенных, как две капли воды похожих одна на другую: кресло из искусственной кожи, этажерка для газет и журналов, торшер из «IKEA». Стены, с зеркальным кафелем по углам, покрашены для разнообразия где красной, а где золотистой масляной краской, над круглыми кроватями — вентиляторы, а на полочках над раковинами флаконы с гелем для душа и жидкостью для полоскания рта, рядом маленькая пирамидка из пластиковых стаканчиков. На зеркалах кое-где наклейки «No smoking». Опять затявкала собачонка, на сей раз погромче, словно подзадоренная голосами и звонким смехом за дверью, и Де Лоо потянул ее на себя.
Бесконечное «серебряное» царство. Внезапно все смолкло, только тихое «Ух!». Стены и потолок комнаты затянуты зеркальной фольгой, на краю розовой кровати, вокруг которой стояло не меньше дюжины полуголых женщин, сидел огромного роста детина, вытянув руку, он успокаивал собачку, забившуюся в подушки; под его огромной лапищей собачонку почти не было видно, она перебирала на кровати белыми лапками на кошачий манер.
Большинство женщин держали в руках предметы нижнего женского белья, нежные прозрачные вещички, через которые просвечивал лак их ногтей или кольца на пальцах, многие узнали Де Лоо и приветливо закивали ему. Спекулянт-перекупщик вытащил изо рта зубочистку и ткнул ею на постель.
— Ну так что берем?
На кровати были разложены трусики слипы и танга, топики и тишотки, боди из крупной и мелкой сетки, стринги из кожи с заклепками и из шифона, расшитые блестками, или из яркого эластана; девушки наклонялись, щупали ткань, разглаживали кончиками пальцев этикетки, читали, что из какого материала сделано. Некоторые примеряли белье на свою фигуру, а одна из них, крашеная блондинка в пеньюаре, бросила трусики на кровать и отрицательно покачала головой.
— Нет, Рикки, колется что-то. Это не для меня. Я же подбриваюсь, а тут меня постоянно будет что-то царапать, фи, и вызывать зуд, гладенькая гузка станет шершавой и красной. Кому же это понравится? Нет ли у тебя того же из хлопка? Или креп-сатина?
Мужчина наклонился, покопался в своей спортивной сумке, стоявшей между ногами, и выбросил в воздух что-то невесомое из черных кружев, взлетевшее под самые зеркала на потолке и опустившееся потом на женщин. Но прежде чем одна из них успела протянуть руку, из-под обвязанных крючком подушек пулей вылетела собачонка и схватила трусики зубами, зарычала и завертела головой и принялась трепать их почем зря. Тонкая шерстка встала дыбом, словно ее распушили феном, и Де Лоо поспешил закрыть дверь.
Шефиня проводила его до двери. Она даже вышла с ним на тротуар, посмотрела, щурясь, на небо. Здесь она показалась ему куда изящней, чем внутри помещения, почти даже миниатюрной.
— Вечно в полумраке. Изо дня в день. Бордель очень нездоровое место, поверь мне. Теперь я знаю, кого ты ищешь. Малышку из Дравско, ее? Она здесь переночевала два раза. Я подумала, ну пусть, после двенадцати здесь все равно никого нет, комнаты пустуют, можно дать и переночевать, раз ей негде. — Она улыбнулась. Пудра покрылась трещинами. На ресницах крошечные комочки туши. — Но она не шлюха и клиентов здесь не обслуживала, эта малышка, так что не бойся за нее, мой сладкий. Для этого она немного… — она обдумывала, как бы сказать, вертела запястьем, подыскивая слова, — немного с порчей.
Роман современного немецкого писателя Ральфа Ротмана можно отнести к традиционному жанру реалистической прозы, бытописующей жизнь горняков в поселке Рурской области во второй половине ХХ столетия, а также драматические события, происшедшие под землей, в глубине шахты. Сюжетно действие разворачивается по ходу течения семейной жизни одного из шахтеров. Его сын-подросток оказывается очевидцем прелюбодеяния, совершенного отцом. Это побуждает мальчика покаяться за грехи отца перед священником. Образ чистого наивного подростка, в душе которого рождается «юный свет», родственен по духу русской классической литературе и непременно разбудит к нему симпатию русского читателя.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Жанр этого романа можно было бы определить как ироничный триллер, если бы в нем не затрагивались серьезные социальные и общечеловеческие темы. Молодой швейцарский писатель Урс Маннхарт (р. 1975) поступил примерно так же, как некогда поступал Набоков: взял легкий жанр и придал ему глубину. Неслучайно «Рысь» уже четырежды переиздавалась у себя на родине и даже включена в школьную программу нескольких кантонов.В романе, сюжет которого развивается на фоне действительно проводившегося проекта по поддержке альпийских рысей, мы становимся свидетелями вечного противостояния умных, глубоко чувствующих людей и агрессивного, жадного до наживы невежества.«Рысь» в отличие от многих книг и фильмов «про уродов и людей» интересна еще и тем, что здесь посреди этого противостояния поневоле оказывается третья действующая сила — дикая природа, находящаяся под пристальным наблюдением зоологов и наталкивающаяся на тупое отторжение «дуболомов».
Ироничный, полный юмора и житейской горечи рассказ от лица ребенка о его детстве в пятидесятых годах и о тщетных поисках матерью потерянного ею в конце войны первенца — старшего из двух братьев, не по своей воле ставшего «блудным сыном». На примере истории немецкой семьи Трайхель создал повествование большой эпической силы и не ослабевающего от начала до конца драматизма. Повесть переведена на другие языки и опубликована более чем в двадцати странах.
Петер Хандке предлагает свою ни с чем не сравнимую версию истории величайшего покорителя женских сердец. Перед нами не демонический обольститель, не дуэлянт, не обманщик, а вечный странник. На своем пути Дон Жуан встречает разных женщин, но неизменно одно — именно они хотят его обольстить.Проза Хандке невероятно глубока, изящна, поэтична, пронизана тонким юмором и иронией.
Автор социально-психологических романов, писатель-антифашист, впервые обратился к любовной теме. В «Минуте молчания» рассказывается о любви, разлуке, боли, утрате и скорби. История любовных отношений 18-летнего гимназиста и его учительницы английского языка, очарования и трагедии этой любви, рассказана нежно, чисто, без ложного пафоса и сентиментальности.