Жара и лихорадка - [11]

Однажды, когда он переправлялся через реку, его машина застряла в иле и вода залила мотор. Увидев это, крестьяне, которые ждали его на берегу, помчались в деревню за рабочим сломом. Все жители сбежались на место происшествия. Слон с помощью цепи легко вытащил из воды машину и сидевшего в ней О’Ригана, с которого стекала вода. Крестьяне покатились со смеху:

— Большой слон вытащил из реки Мун маленького слона…

— С тех пор так и пошло, — заключил свой рассказ ирландец.

Шестеро на тысячу

Нам представляется, что акция «Таиланд-30» — на правильном пути и что больные чувствуют себя лучше… А сколько вообще больных в районе Кората? По словам д-ра Сомбона Хоонхапрасерта, контролирующего здесь проведение этой акции, на каждую тысячу человек приходится шестеро больных. Сатплэн была когда-то изолированной деревней для прокаженных. Снесенные теперь заграждения красноречиво свидетельствуют о конце определенного периода — изолирования больных. Их перевели в Хуай Тхалае, что в шести километрах от г. Кората. Сельские старосты наблюдают за тем, чтобы больные в определенные дни являлись на медосмотр. По деревням ездят бригады, выявляя еще не зарегистрированных больных, а также навещают тех, у кого когда-то была обнаружена проказа, чтобы убедиться в отсутствии рецидива болезни.

Такие визиты следует наносить без огласки. Мы приходим в гараж, где работает китаец-автоэлектрик. Майкл О’Риган и доктор Иоахим Вальтер разговаривают с ним, а я стою поодаль, и со стороны может показаться, что трое мужчин заехали в гараж и занимаются машиной, в которой что-то не ладится. Те, кто работает вместе с китайцем, не должны знать, что он когда-то лечился от проказы, раз сейчас он для окружающих не опасен.

О’Риган рассказывает:

— Этот человек принял свой приговор очень спокойно, когда несколько лет назад узнал от врача, что странное утолщение кожи — это не грибковое заболевание… Сам-то он полагает, что проказой он заболел потому, что каждый день возится с аккумуляторами, которые «излучают»… Правда, ему особенно и некогда задумываться, отчего он заболел, у него семеро детей, всех надо накормить…

Когда больные говорят об излучении, врач делает вид, что согласен с ними. Он не спорит и не объясняет, что люди болели проказой и за тысячи лет до того, как был построен первый генератор… Пытаясь перекричать шум моторов, врач задает больному вопросы, но ничего не записывает — это насторожило бы китайца, — а только слушает, запоминает и лишь потом заносит необходимые данные в историю болезни.

— Сколько ему лет? — спрашиваю я.

— Я не буду переводить твоего вопроса, потому что он все равно на него не ответит, — говорит мне ирландец.

Оказывается, по преданиям, бытующим среди китайцев Таиланда, человек, который плохо себя чувствует, не должен вслух говорить, сколько ему лет: может услышать смерть и тогда беда…

Надо уважать веру этих людей, чтобы они уважали врача… Знать о возрасте не обязательно, опытный врач и сам с достаточной точностью может это определить. А лечение проказы это не только таблетки и уколы.

Большое значение имеет и психологический фактор. Сломленный человек проиграет битву с болезнью. А происходит это чаще всего оттого, что окружающие отворачиваются от него, смеются над его несчастьем и разрушают надежды. Поэтому поддаваться нельзя.

Аптекарь Стэнли Стайн из Сан-Антонио (штат Техас) заболел проказой в 1920 году. Умер же он от воспаления почек почти сорок восемь лет спустя. Всю свою жизнь Стайн боролся за то, чтобы из словаря было вычеркнуто слово «проказа». В 1931 году его положили в лепрозорий, и он добился, чтобы это учреждение переименовали в «Больницу общественного здоровья». В 1937 году Стайн ослеп, у него вылезли брови, он лишился шести пальцев на руках, но продолжал редактировать журнал «Звезда», выходивший каждые два месяца, желая тем самым опровергнуть страшные легенды, которыми обросла эта болезнь. Он взывал к соотечественникам об оказании помощи прокаженным.

Очень большое значение имеет атмосфера, создаваемая вокруг этой болезни. Поездка на Филиппины лишний раз меня в этом убедила.

«Гансен» — звучит лучше

«Кто ты, прекрасная маска? Мы танцуем уже третий танец, и весь мир танцует вместе с нами…»

Однако в этот один-единственный вечер в году лучше бы забыть о том, где мы находимся.

А присутствуем мы на ежегодном празднике в Тала. Если в других барриос[12] устраиваются праздники в честь сеньоров, здесь в Тала празднуют годовщину основания общины. А что это такое? Раньше закрытые поселения для прокаженных назывались лепрозориями. Потом по распоряжению филиппинского правительства их стали называть общинами. В Тала находится община Среднего Лусона. Разумеется, в празднике участвует и католическая и протестантская церковь, а также Iglesia Ni Kristo[13], хотя праздник не носит религиозного характера. Мы веселимся и танцуем, то есть танцуют те, кто еще может танцевать.

Ведь в Тала живут только прокаженные. В торговой части общины прокаженные купцы продают свои товары прокаженным покупателям. Прокаженные полицейские следят за порядком. Сейчас в стране проходят выборы, и весь Тала оклеен плакатами, восхваляющими добродетели кандидатов. Иногда прокаженные страдают от отека голосовых связок и разговаривают сиплыми голосами, но они не лишены избирательного голоса, возможности опустить бюллетень в урну.