Жар сердец - [115]

— Но тебе было легко приказывать мне эти несколько недель. Просить меня о чем-то тебе тяжело?

Морган хотел улыбнуться, но выражение ее лица было на удивление серьезным.

— Тебе, маленькая ведьма, нравится меня мучить?

Черты лица Силвер немного смягчились.

— Ты можешь представить себе, что меня здесь нет.

Морган рассмеялся:

— Ты хочешь, чтобы я встал на колени?

— Учитывая обстоятельства, — она бросила взгляд в сторону матросов, — я не думаю, что в этом есть необходимость.

— Хорошо, леди ведьма. Я предлагаю тебе руку и сердце. Говори мне свои условия.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты больше не принимал решения, касающиеся меня, не спросив моего мнения. Во-вторых, я хочу в нашем браке равного права голоса. И последнее. Я хочу, чтобы ты нашел мне какую-нибудь работу. Я совсем не считаю за счастье сидеть дома в старом, заплесневелом особняке, когда ты будешь уходить по делам.

Морган недовольно скривил губы:

— Я бы не назвал свой особняк старым и заплесневелым. Это очень красивый дом.

Силвер не ответила, ожидая, что он скажет дальше.

— Относительно твоих первого и второго условий — я считаю справедливым, что ты будешь иметь право голоса в делах. Однако если мы в чем-то зайдем в тупик, мое слово должно быть решающим.

Она подумала несколько мгновений.

— Согласна.

— Что касается твоей работы, то что ты думаешь о торговле хлопком?

Глаза Силвер стали круглыми от изумления.

— Ты это серьезно?

— У тебя острый ум, Силвер. Я думаю, ты будешь для меня хорошим помощником — по крайней мере до того как появятся дети.

Силвер бросила на него осторожный взгляд:

— Ты все рассудил очень хорошо.

— Я? — Теплота исчезла из глаз Моргана. — Я принял твои условия, потому что надеюсь, что ты примешь мои. Я хочу знать настоящую причину твоего побега с Катонги. И хочу знать, какой секрет ты от меня скрываешь.

Какой-то миг она обдумывала его слова; затем ее охватило отчаяние. Крепко схватившись за поручни, Силвер отвернулась от Моргана.

— Я хотела бы, чтобы ты этого не узнал никогда. Я надеялась, что мы могли бы просто… — Она с трудом проглотила комок в горле и направила взгляд в черную воду за бортом. — Но, может, это нечестно с моей стороны — скрывать от тебя то, что может изменить твое мнение обо мне.

— Ничто не может изменить моего к тебе отношения. Я хочу, чтобы ты это понимала.

Силвер не поверила его словам — это читалось в ее глазах.

— Помнишь, как мы занимались любовью в первый раз? — спросила она.

Морган мягко улыбнулся;

— Как это можно забыть?

— Я рассказывала тебе о моем детстве… о человеке, который нападал на меня.

— Да. — Улыбка исчезла.

— Этот человек все еще живет на острове. С того дня как мне исполнилось тринадцать, он постоянно преследовал меня, каждую ночь я боялась, что он повторит свою попытку. В тот вечер, когда корабль с иммигрантами собирался отплыть с острова, он напился. Я очень боялась его, поэтому взяла разделочный нож из кухни. В полночь он пришел ко мне.

По ее коже пробежала дрожь при воспоминании о пережитом ужасе. Морган притянул ее к себе.

— Продолжай, — мягко подбодрил он ее.

— Я угрожала убить его. Я говорила серьезно, Морган, и он понял это. Он оставил меня в покое, но ушел в ярости. Я знала, что за это он меня утром изобьет, как делал уже много раз. Если бы он попытался… — Ее голос сорвался, и Морган прижал голову Силвер к своей груди; его рука погладила ее волосы, успокаивая и подбадривая.

— Все хорошо, Силвер, он не может сейчас причинить тебе никакого вреда.

— Этот человек — мой отец, Морган. Уильям Хардвик-Джоунс.

Морган замер. «Этого не может быть». Он не мог в это поверить. Ему хотелось сказать Силвер, что она говорит неправду, заставить ее это признать. Ни один отец — и тем более Уильям — не способен на подобное. Но он чувствовал, как дрожит рука Силвер, слышал рыдания, которые сотрясали ее, и понял, что она говорит правду. Боже, что ей пришлось пережить! И что бы с ней было, если бы он оставил ее на острове!

И тут же в его голове вспыхнули воспоминания. О том, как яростно она сопротивлялась, когда впервые появилась на борту «Саванны», о ее попытках бежать, пренебрегая любой опасностью. Она боролась за существование. «Если бы она только сказала мне! — подумал Морган. И тут же его пронзила мысль: — Я бы ей не поверил». Она бы произнесла те же самые слова, но он стал бы презирать ее за клевету.

Морган прижался щекой к ее щеке и почувствовал слезы. Он обнял Силвер за плечи, стараясь, чтобы горечь покинула ее как можно скорее.

Силвер высвободилась из его рук и взглянула ему в глаза; ее пальцы коснулись его щеки.

— Ты плачешь, — прошептала она. Он не замечал своих слез, пока она не произнесла этих слов.

— От мысли, что тебе пришлось пережить. От мысли, что я делал и чего не сделал. От мысли о том, что могло случиться. Я люблю тебя, Силвер. Сейчас я понял, что полюбил тебя в то самое мгновение, как увидел впервые. И я буду любить тебя до самой смерти.

Силвер обвила руками его шею.

— И я тебя люблю, — тихо произнесла она, — сильнее, чем ты можешь себе представить.

Морган прижал ее к себе, произнося успокаивающие слова. Но из головы никак не шло это ужасное известие, и скоро Морган принял твердое решение.