Жар под золой - [43]

«Весело будет, — подумал я, — если Бюлер станет навещать меня каждый день, от его болтовни очумеешь. К тому же и живет он неподалеку».

Старик пошел, но, сделав несколько шагов, вернулся:

— Правда, бедняков-то у нас больше нет, есть только безработные, иностранные рабочие и полмиллиона бездомных, а вообще, эх, тошно делается, уж я-то знаю, мне скоро семьдесят стукнет — ровесник века.

Утром я брал из дому термос с черным кофе и бутерброды. В перерыв, который я устанавливал себе сам, я уединялся в своей будке; конечно, можно было бы съездить на велосипеде домой, но что мне там делать: жена в библиотеке, дочь — неизвестно где, может на краю света...

Когда мне делалось не по себе от раздумий, я брал на плечо грабли, ставшие своеобразным символом моей новой профессии, как прежде — мастерок на стройке, напяливал форменную фуражку и отправлялся в обход.

Я инспектировал свое царство.

Когда хотелось покурить, я прятался в какой-нибудь укромный уголок, мне казалось неприличным курить на кладбище.

Часто я задумывался над тем, почему раньше меня совершенно не интересовали кладбища.

Мою мать кремировали, отца тоже, их прах покоится в урнах, а урны стоят в подвале крематория, куда родственники могут наведываться лишь раз в году. Мы ни разу не воспользовались этой возможностью; да и что там смотреть в подвале: все урны как одна, только по латунной табличке и узнаешь, чей прах в ней хранится. Заполненные урнами стеллажи напоминают катакомбы. Ни Хелен, ни мне также не приходило в голову просто так погулять по кладбищу; если уж мы отправлялись гулять, то по лугам и тропинкам вдоль берега Рура или в леса недалекого Зауэрланда. Помню, несколько лет назад я предложил Хелен в один дождливый день прогуляться на кладбище. Она решительно возразила: «Туда мы еще успеем». А теперь кладбище — место моей работы, и не самое худшее. Вот как все обернулось.

Лишь один-единственный раз мне пришлось работать на кладбище по специальности. Я и еще трое каменщиков получили заказ: вырыть котлован для четырехместного склона и выложить его глазурованным клинкером. На место будущего склепа были чьи-то заброшенные могилы, однако со времени погребения прошло более двадцати пяти лет, никто из близких родственников умерших не возобновил аренду на участок, и он перешел обратно в распоряжение кладбищенского комитета.

Сроку дали три дня, пришлось вкалывать по шестнадцать часов в день. В земле мы натыкались на кости, попался даже череп, которым коллеги вздумали было поиграть в футбол, но Франк пресек это. Почистив череп, он принес его домой и напугал Габи; в тот же вечер она выбросила череп в мусорный бак, завалив поверх ведром отбросов, чтобы не обнаружили соседи.

Дно котлована залили бетоном, слоем в десять сантиметров, затерли пол; для перекрытия доставили готовые плиты из легкого бетона с вделанными железными кольцами, чтобы удобнее было поднимать, когда придется опускать очередной гроб. Только мы начали любоваться завершенной работой, как приехал заказчик, известный врач-гинеколог, и попросил покрасить изнутри все перекрытие, то есть потолок склепа, в синий цвет. Когда мы и с этим справились, он попросил нарисовать на синем потолке золотые звезды. Франк сбегал к маляру, одолжил трафарет и намалевал звезды. Мы решили, что теперь-то уже все, но заказчик высказал еще одно пожелание: нарисовать среди звезд золотую комету. Пока я малевал ее как одержимый, коллеги, сидя на мокром бетонном полу склепа, следили за моей работой и пели детскую песенку: «Знаешь, сколько звездочек на небе...»

Когда все было сделано, к полнейшему удовольствию заказчика, он выставил нам сверх положенного два ящика пива, а мне за комету вручил двадцать марок. Он спустился по лесенке в склеп и осмотрел его при свете нашего газового фонаря. Он был доволен, даже растроган.

Целый год еще наша бригада со смехом вспоминала этот «специальный заказ»...

По пути мне встретилась старушка в широкополой шляпе, с трудом передвигавшаяся на костылях. Подняв костыль, она возмущенно показала на мою сдвинутую на затылок фуражку:

— Молодой человек, если уж вы здесь сторож, то следите и за тем, чтобы дети не раскидывали лопатками гравий!

И если до этого старушка шла с трудом, то теперь она энергично зашагала, опираясь на костыли, к водоразборной колонке.

Многие обращаются ко мне за советами, как лучше оформить могилу, какие и как посадить цветы. Молодежь жалуется на стариков, старики на молодежь, на молодых матерей, которые нынче совсем не занимаются воспитанием своих детишек, потому что сами невоспитанные. Охотнее всего старики запретили бы водить детей на кладбище.

Первое время я удивлялся, что особая обстановка формирует и особое поведение и что меня это, как ни странно, нисколько не смущало.

Во время погребения я обычно держал наготове корзину, из которой провожающие брали цветы и бросали в могилу; к моему инвентарю относились также ящик с землей и лопатка на длинном черенке. Однажды после похорон, когда вся процессия направилась к главному выходу, со мной заговорил молодой пастор.

— Привыкли? — спросил он.