Жанна д’Арк. «Кто любит меня, за мной!» - [19]

В шестнадцать Жиль увидел юную Катрин, влюбился и, опасаясь не получить разрешения на брак, потому как приходился очаровательной соседке в некотором роде кузеном, не без помощи деда попросту умыкнул девушку. Разрешение было получено, брак состоялся, принеся юному барону дополнительно к его собственным огромные владения в качестве приданого невесты, а самой молодой супруге заботы о родившейся дочери.

Но пришло время, когда Жиль заскучал, захотелось не просто носиться по полям или сидеть в библиотеке, а участвовать в общей жизни Франции. Молодого барона норовили заполучить на свою сторону и англичане, и бургундский герцог Филипп, ведь огромные, к тому же не разоренные войной владения Жиля делали его богатейшим человеком в стране. Но он выбрал несчастного дофина Карла, просто потому, что у того шамбелланом был кузен Жиля де Тремуйль. Толстяк Тремуйль вовсе не был так уж симпатичен барону, как и рохля Карл, просто надо же быть при ком-то.

Ссудивший дофину немалые деньги Жиль быстро понял, что полусонный Карл тратит их вовсе не на то, что нужно, а приведенный самим бароном большой отряд всадников скоро вовсе забудет, чего ради встал под знамена де Ре с черным крестом на золотом фоне. Жиль прекрасно понимал опасность безделья для своих людей, потому поселил их вне Шинона и постоянно гонял, совершенствуя воинское умение. Доставалось не одной Жанне.

А потом появилась эта девчонка…

Жиль давно ломал голову над тем, как заставить дофина делать хоть что-то, и временами попросту жалел, что выбрал его, а не Филиппа Бургундского, тот при серьезной поддержке вполне мог порвать с англичанами. Барон хорошо знал предсказания о Деве, которой предстояло спасти Францию, верил в них. Но одно дело верить в слова Мерлина и совсем другое поверить, что этой Девой может оказаться деревенская неумеха из Домреми. Всевозможных пророчиц, заявлявших, что они что-то видели или слышали, ежедневно появлялось множество, они срывали свой куш и либо бесследно исчезали, либо бывали с позором изгнаны.

До сих пор прорицатели делились на две категории: у одних глаза так и зыркали по сторонам, стараясь приглядеть, чем бы еще поживиться, вторые были просто полоумными, с такими даже разговаривать не хотелось. Эта девчонка была другой, она, кажется, искренне верила, что пришла в Шинон из своей глухомани по делу, а дело-то – всего-навсего снять осаду с Орлеана и короновать Карла! Как только выполнит, так сразу обратно к своим овцам и навозу.

В первое время Жиль не принял девчонку всерьез, хотя слова Бартоломи, что солдаты готовы за дурехой в бой, заставили барона возиться с деревенщиной. Он быстро понял, что крепкой деревенской красотке, называющей себя Девой, поверят больше, чем призывам, например, герцога Алансонского, и решил использовать малышку в своих целях. А пока Карл тянул привычную песню про «подумать» и «посоветоваться», барон решил чуть понатаскать девчонку, чтобы не болталась на лошади как мешок с костями.

И вот тут началось удивительное. Разве мог Жиль, начиная возню с этой дурехой, предположить, чем все обернется?

Девчонка оказалась настырной, чем жестче Жиль гонял ее, тем упорней она овладевала нужными умениями. Другая давно бы все бросила и сбежала, а эта до синяков сбивала все, что можно, но терпела. Барон за пару недель заставил ее научиться тому, чего здоровенных мужиков учил месяцами. И научилась ведь! Иногда Жилю даже становилось жаль бедолагу, но он понимал, что пожалеть значит погубить все достигнутое. А чтобы девчонка не заметила непривычного для де Ре чувства, его приходилось скрывать за насмешкой.

Жиль спрашивал себя: не влюбился ли? И честно отвечал: нет! Просто из-за ее настырности постепенно появилось уважение. Если бы всего месяц назад кто-нибудь сказал барону, что он, Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриеннь, ведущий свой род от Карла Великого, может уважать неграмотную деревенскую девчонку, Жиль даже смеяться бы не стал, посчитав это несусветной глупостью!

Но у неграмотной деревенщины оказался особенный ум, даже не ум, а скорее мудрость. Сколько ей? Сама не знает, кажется, семнадцать. В ее возрасте Жиль владел несколькими языками и прочитал почти всю огромную дедову библиотеку, но мудростью похвастать не мог. А для нее все просто и ясно – как жить, что любить или ненавидеть, во что верить. Девчонка ведала истинную цену всему. Из книг такое не почерпнешь, Жиль подозревал, что сказывается многовековой опыт ее деревенских предков. И свое смущение перед ее мудростью снова скрывал за насмешкой.

Но не упорство и не разумность Жанны по-настоящему потрясли Жиля де Ре.

Все началось с попыток сбить с нее, как это называл для себя барон, «налет святости». Зачем он начал доказывать девушке, что и в ее душе тоже много всякого? И ей ли доказывал или больше себе? Скорее, себе. Пытался вызвать у нее обиду, злость, раздражение и даже ненависть… Зачем? Она вспыхивала, переживала все это и снова становилась прежней – целеустремленной, разумной и доброй девчонкой, твердо верящей в свое предназначение. Так закалялись клинки – из огня и в холод.