Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 1 - [4]

Шрифт
Интервал

Лицо епископа скисло и скривилось. Как всё-таки неприятно зависеть от кого-либо, тем более от перезрелой набожной девицы! Король накануне намекнул на её желание уйти в монастырь. Вот была бы глупость!

Караульный за портьерой, заметил недовольство на лице прибывшего важного гостя, и торопливо стукнул об пол алебардой. Тут же, справа от входа, открылась высокая резная дверь, откуда навстречу монсеньору степенно выползла дуэнья со злым лицом, одетая во всё черное. Кивком головы она отпустила провожатого, а на епископа взглянула с откровенной неприязнью.

«Ну вот, начинается, – подумал монсеньор. – Не успел прийти – сразу вызвал недовольство. Как бы ещё эти мамки-няньки не вмешались и не уговорили девицу на постриг… Не зря, ох не зря, торопил меня герцог! Как чувствовал…»

На всякий случай он осенил дуэнью небрежным крестным знамением и протянул руку для поцелуя. Но старуха только взялась за его пальцы своими – холодными и жесткими, и епископа передернуло от этого прикосновения, как будто по руке пробежал липкими лапами паук.

– Принцесса ждёт вас, – проскрипела дуэнья, поджимая с укором и без того морщинистый рот. – Давно ждёт…

«Дура! – мысленно выругался монсеньор Лангрский. – Тут такие дела творятся… Я что, должен был сказать гонцу, который без продыху скакал от самой границы, подожди, любезный, я сначала схожу посватаюсь, а потом послушаю про дела в Англии?! И без того голова кругом… Опоздал-то всего на полчаса, а старая идиотка уже кривится. Чёрт их подери совсем! Испанские бабы… На уме одни молитвы да свадьбы…»

И епископ в великом раздражении переступил порог.


Арагонская принцесса Виоланта с раннего детства была воспитана на том убеждении, что королевская власть даётся Всевышним не столько, как право, сколько как тяжелейшая обязанность.

Верная этому убеждению, она, с ранней юности, предпочитала танцам, лютневой игре, вышиванию и прочим девичьим делам чтение книг с описанием царствований славнейших монархов Европы, изучала причины и ход наиболее выдающихся войн и сражений, и не краснела от брезгливости, слушая европейские придворные сплетни, которыми развлекали фрейлины её француженку-мать.

Однако, ранняя смерть родителей, заставшая её врасплох в тринадцать лет – то есть, в таком возрасте, когда дверь в большую жизнь только-только открывается – внесла свои коррективы в королевское воспитание юной Виоланты. И, если раньше ещё можно было надеяться на несколько лет безмятежности, то теперь многое пришлось подавить в себе, как недостойный, простолюдинный бунт, и особенно, романтические мечты о любви и прекрасном возлюбленном.

Отныне, слабостей принцесса себе позволить не могла.

Отцовский трон занял дядя Мартин, а сама Виоланта мгновенно превратилась в центр притяжения оппозиции, и начались новые уроки – уроки недоговоренностей, полунамёков и иносказаний, интриг и предательств, которые начисто стёрли из памяти все благородно-поэтические книжные представления о власти и подпирающих её основах.

Реальность была груба, но девочке, которая давно уже без удовольствия рассматривала себя в зеркале, она вдруг открыла безграничные возможности оказывать влияние на других и добиваться своего одним только, хорошо организованным, расчётливым умом, не прибегая к помощи ненадёжного очарования. И нерастраченная страстность – дар от испанца отца – едва не затянула её в воронку политических интриг с головой. Упиваясь новым, стремительно возрастающим умением перемещать по своему желанию людей, как фигурки в балагане, Виоланта чуть было не зашла слишком далеко. Но в один прекрасный день приправленный изрядной хитрецой французский ум матери воззвал к твёрдым убеждениям и на пороге междоусобиц и, едва ли не гражданской войны, девушка вдруг одумалась и замерла.

Что дальше?

Просчитать все возможные варианты развития событий особого труда для неё не составило – у обойдённых наследников арсенал средств не так уж и велик. И, когда стало ясно, что любой путь, ведущий на трон, обязательно приведёт к рекам крови, юная принцесса деликатно отмежевала себя от оппозиции и стала всё чаще покидать столицу, прикрываясь, как щитом, набожностью.

Не говоря противникам короля ни «да», ни «нет» и, не вступая в открытые противоречия с дядей, Виоланта с поразительной (да и немного подозрительной) аккуратностью пропадала в окрестностях Сарагосы, где с недавнего времени обосновалась довольно скромная францисканская община. Принцесса оставалась там на длительные богомолья, делала дорогие подношения, которые выписывала из Рима и Авиньона, словно не доверяя арагонским мастеровым, стала скромна, немногословна. И тут же, как по команде, по дворцу поползли упорные слухи о скором её постриге.

Обрадованный король Мартин, поверить не мог, что отделался так легко и счастливо! Уход в монастырь опасной племянницы был настолько кстати, что, желая придать ускорение этому процессу, арагонский король пообещал испросить у римского папы статус аббатства для скромного монашеского поселения, и даже велел составить соответствующее письмо, причём велел это не кому-нибудь, а лидеру оппозиции, с наслаждением глядя при этом в его лицо, прокисающее прямо на глазах.


Еще от автора Марина Владимировна Алиева
Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 3

Этот роман объединил в себе попытки ответить на два вопроса: во-первых, что за люди окружали Жанну д'Арк и почему они сначала признали её уникальность, а потом позволили ей погибнуть? И во-вторых, что за личность была сама Жанна? Достоверных сведений о ней почти нет, зато существует множество версий, порой противоречивых, которые вряд ли появились на пустом месте. Что получится, если объединить их все? КТО получится? И, может быть, этих «кто» будет двое…


Три приоткрытые двери

По словам Герцена, «История – дверь в прошлое».Три рассказа, представленные в книге, – попытка заглянуть в эту дверь. Частные истории, одна из которых основана на фактах, хорошо известных по оставшимся документам; другая – фантазия о встрече, которой не было, но которая могла бы произойти; третья – личная память о времени, в которое дверь так не хочется закрывать.


Собственник

Загадочная смерть дяди сделала среднего писателя Александра Широкова наследником ценной коллекции антиквариата. Страх быть ограбленным толкает его на сделку, которая обещает стопроцентную защиту коллекции способом совершенно невероятным. В качестве платы за услугу от него просят всего лишь дневник умершего дяди. Однако, поиски дневника, а затем и его чтение, заставляют Широкова пожалеть о заключенной сделке…


Жанна д’Арк из рода Валуа. Книга 2

Этот роман объединил в себе попытки ответить на два вопроса: во-первых, что за люди окружали Жанну д'Арк и почему они сначала признали её уникальность, а потом позволили ей погибнуть? И во-вторых, что за личность была сама Жанна? Достоверных сведений о ней почти нет, зато существует множество версий, порой противоречивых, которые вряд ли появились на пустом месте. Что получится, если объединить их все? КТО получится? И, может быть, этих «кто» будет двое…


Рекомендуем почитать
За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Сквозь бурю

Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.