Жанна – Божья Дева - [77]
Вопрос о том, на чьей земле она родилась, исчерпывающе разобран де Лиокуром (указ. соч.).
Жерсон, «Instruction des cures»: французский текст парижского издания 1557 г.
Жанна и францисканский орден: А. деСеран в «Revue d’Histoire franciscaine», 1931, VIII. О родстве св. Франциска с Бурлемонами см. Ж. Ж. Бруссон в предисловии к его книге «Les Fioretti de Jeanne d’Arc» (Flammarion, 1932) и, с другой стороны, M. Бофретон, указ. соч. (Appendice III).
Симеон Люс, «приписавший» её к францисканскому ордену, первым указал на совпадение её символики с символикой иезуитов, не упоминая, однако, о том, что эти последние были связаны не с францисканцами, а с августинцами; Габриэль Аното, склонявшийся скорее к августинской наследственности Девушки, странным образом также не заметил этого обстоятельства, которое упомянуто у Ф. Верне: «Spiritualite medievale» (Bloud et Gay, 1929).
Бр. Эгидий и Людовик Святой: «Les Fioretti de St. Franqois» (trad. De Wyzewa, 1920). «Наставления» св. Людовика – в издании мемуаров Жуэнвиля (N. de Wailly, 1872).
«Дерево фей» – допросы 24 февраля и 1 марта.
О своих видениях она рассказала главным образом на допросах 22, 24 февраля, 1,3, 12 и 14 марта.
О беженцах: «Bourgeois de Paris».
Попытка де Лиокура (указ, соч.) перекроить всю хронологию домремийского периода не выдерживает критики. Налёт д’Орли он относит уже к 1423 г., чего не могло быть, так как логовом д’Орли был в это время замок Дулемон, которым он овладел только в начале 1425 г. (см.: Кольсон, указ, соч., с. 30). И совсем непонятно, почему крестьяне Домреми бежали бы в Нефшато сразу же после этого благополучно окончившегося налёта, как того хочет Лиокур. Верно то, что есть противоречие между заявлением самой Жанны, сказавшей, что она пробыла в Нефшато дней 15, и показаниями на процессе Реабилитации пяти свидетелей, определивших длительность этого пребывания в 3–4 или 5 дней. Другие свидетели из Домреми говорят только «короткое время», а в подавляющем большинстве, упоминая о самом факте, никак не определяют его длительности. Но все поголовно они говорят, что Жаннетта была там только со своими родителями. Вопреки Лиокуру, совершенно невозможно предположить, что это было сразу после налёта д’Орли и что в 1428 г. Жаннетта вторично, и притом одна, была у той же Ла Русс в Нефшато, чтобы оттуда отправляться в Туль для церковного суда со своим непрошеным женихом. Раз уж она в этом вопросе ослушалась своих родителей, то убегать прямо в Туль ей было, наверно, не сложней, чем через Нефшато! И не могли же в Домреми так никогда и не узнать об этом вторичном её появлении в Нефшато… Кроме того, возраст свидетелей 1456 г. показывает, что бегство в Нефшато произошло достаточно поздно, чтобы они все его помнили. Верно, что в 1428 г. дело не дошло до осады Вокулёра, но тревога была достаточно серьёзной, чтобы крестьяне именно в этот момент бежали в укрытое место. И не удивительно, что после возвращения деревня оказалась разгромленной и церковь сожжённой: хотя главные неприятельские силы сюда и не дошли, всевозможных шаек, бродивших по этому району и способных наброситься на покинутое село, было сколько угодно. Остаётся признать, что относительно точной длительности пребывания в Нефшато кто-то ошибся, и удовольствоваться тем, что оно было недолгим и, конечно, в 1428 г.
Общую атмосферу вокулёрского этапа прекрасно воссоздал Анри Батафль: «Le Depart de Jeanne d’Arc» (Vaucouleurs, 1945), – хотя в некоторых деталях я с ним согласиться не могу.
Кордье, проглядев «личность», в объяснение хода событий вынужден здесь, как и в других местах, нагромождать догадки и строить теории, одну сложнее другой. Действительный ход дела очень прост: своей очевидной, бросающейся в глаза чистотой и святостью, своей абсолютной, заразительной верой в своё призвание семнадцатилетняя девочка убедила целый ряд людей в том, что её на самом деле посылает Бог. Ничего другого в Вокулёре не было, но это было.
Кордье это проглядел; зато он заметил, что 24 января Рене Анжуйский написал из Понт-а-Муссона герцогу Лотарингскому письмо «неизвестного содержания», 29-го написал Бодрикуру другое письмо, тоже неизвестного содержания, а потом поехал в Нанси, «приблизительно» в то время, когда там находилась Девушка. Происшествия как будто совершенно банальные: мало ли о чём Рене мог писать своему тестю, мало ли о чём он мог писать Бодрикуру, и почему бы ему было не поехать в Нанси, куда он наезжал весьма часто в качестве наследника герцогства Лотарингского; но Кордье догадывается: значит, Бодрикур заинтересовал Рене этой визионеркой и, «вероятно», через Рене снёсся с Шиноном. Всё это не только противоречит полностью собственному показанию Девушки о её поездке в Нанси: Кордье забывает ещё сказать, что Рене как раз в это время решил присягнуть английскому королю. Но если бы даже всё это было верно, вопрос в конце концов опять упёрся бы во всё то же самое: почему Рене принял эту «визионерку» всерьёз настолько, чтобы рекомендовать её Шинонскому двору.
О её наружности наиболее подробно говорят д’Алансон и д’Олон. Филипп Бергамский: Pr. IV. «Пророчество Энгелиды»: Pr. V— См. также: Адриен Арман, «Jeanne d’Arc, ses costumes» (Ernest Leroux, 1929).
Во время Крымской войны (1854-1856 гг.) Николай I назначил А. С. Меншикова главнокомандующим над военными сухопутными и морскими силами в Крыму. Неудачи на Альме, под Балаклавой, Инкерманом и Севастополем заставили Николая I усомниться в полководческих талантах своего главнокомандующего, и в феврале 1855 года Меншикова освобождают от всех должностей с оставлением в звании генерал-адъютанта и члена Государственного совета, а в апреле 1856-го его окончательно отправляют в отставку. Умер А. С. Меншиков 19 апреля 1869 года на 73-м году жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.