Жанна – Божья Дева - [66]

В семье д’Арк вся эта обстановка переживалась тем более остро, что Жако должен был думать теперь не только о собственном хозяйстве, но и о всей деревне. Его односельчане прониклись к нему достаточным уважением, чтобы выбрать его «старшиной» (doyen). Это была третья по значению должность в коммуне – после мэра и эшевена.

Как отметил Фанк-Брентано, сельская организация старой Франции с её сходами и выборными властями во многом напоминала наш крестьянский «мир» дореволюционной России. На землях короны, где они не были крепостными, крестьяне сами поддерживали у себя порядок, сами чинили суд и расправу, сами собирали налоги. «Каждая французская деревня является столицей», – писал ещё кардинал Ришелье.

В качестве doyen’а Жако д’Арк должен был собирать сходы, оглашать распоряжения королевских и коммунальных властей, отвечать за стражу, а также за лиц, взятых под стражу, собирать налоги, смотреть за качеством хлеба, вина и иных продуктов, проверять меры и весы. Он неизбежно принимал участие во всех общих делах деревни в это на редкость трудное время. И впечатлительная маленькая девочка у его очага с самого раннего детства слышала всевозможные разговоры об общих делах.

По свидетельству «Парижского Буржуа», многие люди начинали говорить: «Продадимся хоть чёрту, лишь бы иметь мир». Вот поэтому, – отвечал Жерсон, – мира нет и быть не может: потому что люди так рассуждают. «Будем кричать о мире… Будем кричать о мире, как кричат „Воды!“ во время пожара»… Но о мире настоящем, который даётся Богом и приобретается в героическом служении Ему. «Мы немедленно получим мир, если везде будет царствовать любовь, которая ищет не собственной выгоды, чести и славы, а того, что угодно Богу». «Высший закон религии – повиноваться Богу и без колебаний бороться за правду и справедливость».

Жаннетта будет до самозабвения «искать того, что угодно Богу», и будет бороться за «добрый мир по воле Царя Небесного» до тех пор, пока не вскрикнет «Святой воды!» на костре.

Нужно при этом сказать, что если разрушения, убийства и измены в детстве окружали Жаннетту со всех сторон, то непосредственно она от них страдала сравнительно мало. Домреми долгое время отделывалось сравнительно дёшево. Правда, в одном документе 1423 г. говорится, что в деревнях Совиньи, Бриксе, Гре и Домреми «людей не осталось вовсе или почти вовсе». Но тут, очевидно, путаница: известно, что до 1428 г. жизнь в Домреми шла сравнительно нормально. Это была жизнь в постоянной тревоге, но без особых катастроф. Впоследствии, когда Жаннетта ушла по своему пути, на селе, по-видимому, стали даже говорить, что она-то и приносила счастье, что ради неё Бог хранил дом её родителей и их добро.

Единственный трагический случай в её семье разыгрался вне Домреми, в 1423 г., когда при осаде Сермеза герцогом Барским был убит муж жившей там Манжетты де Вутон, двоюродной сестры Жаннетты.

Зато тревога в Домреми была постоянной. Заявляя, что она никогда не была по – настоящему «пастушкой», Жаннетта тут же добавляет: «Правда, я не раз загоняла скот в замок на острове из страха перед солдатами». Этот замок, расположенный на островке между двумя рукавами Мёза, принадлежал Бурлемонам, и Жако д’Арк арендовал его вместе с некоторыми другими крестьянами. При каждой очередной тревоге в это укрепление стаскивали добро и уводили скот, главное богатство этих мест.

Один раз, в 1425 г., едва не случилась катастрофа. Главарь одного бургиньонско го отряда, Анри д’Орли, «содержавший при себе многочисленных разбойников и творивший неисчислимые злодейства, убийства и разбои по всему краю», захватил и угнал скот. Но владелица южной половины Домреми Жанна де Жуэнвиль обратилась к своему родственнику Антуану де Водемону. Тот, хотя и был сам бургиньоном, как разбойник д’Орли, всё же стремился поддерживать добрые родственные отношения. Против банды д’Орли была послана экспедиция, скот отбили и благополучно вернули крестьянам.

Уже до этого случая Домреми решило отдаться под покровительство одного из самых воинственных и беспощадных местных феодалов, Роберта Саарбрюккенского, обязавшись платить ему довольно значительную сумму – 22 золотых экю в год (по 2 гроша с целого очага и по одному грошу с очага вдовьего). На договоре, подписанном 7 октября 1423 г., стоит среди других подпись Жако д’Арка.

И тут, вероятно, на крестьян действовал авторитет монархии святого Людовика. При всех своих прочих качествах, отнюдь не внушавших доверия, Робер Саарбрюккенский имел то преимущество, что он дрался во имя природного короля. Но через год он изменил и перешёл на сторону англо-бургиньонов.

И Домреми нажило неприятности от такого покровителя. Когда обусловленная сумма не была внесена в срок, Робер начал угрожать. Крестьяне взяли поручителем за выплату денег Гюйо, богатого горожанина из Монтиньи-ле-Руа, который был обычным покупщиком их хлеба. Но Робер отказался ждать; он захватил некоторое имущество Гюйо, а затем взял в заложники и его самого. Гюйо удалось бежать, и он в свою очередь обжаловал крестьян перед королевскими властями в Вокулёре. По этому случаю, который кончился неизвестно как, Жако д’Арк вместе с другими представителями деревни должен был лично видеться с Робером де Бодрикуром, последним борцом за национальную монархию на северо-восточной окраине.