Жан Жорес - [79]

— Будет время, когда вспомнят, что социализм имел своей целью освобождение некоего капитана генерального штаба, а не освобождение пролетариата!

Гэд не уловил прямой связи между судьбой «некоего капитана» и делом рабочего класса. Но эту связь великолепно почувствовал Жорес. Обращаясь к тем, кто твердил, что речь идет не о рабочем, а о человеке, который сам принадлежит к привилегированным классам, и поэтому его дело не касается пролетариата, Жорес отвечал:

— Если Дрейфус незаконно осужден, если он действительно невиновен, то он уже более не офицер и не буржуа. Самой чрезмерностью своего несчастья он свободен от всякого классового признака. Он воплощает само человечество на высшей ступени горя и отчаяния, какое можно только себе представить… Он является только представителем человеческого страдания в самой мучительной его форме. Он живое свидетельство лжи военной касты, политической подлости, преступлений власти. Не противореча нашим принципам и классовой борьбе, мы можем прислушиваться к голосу нашей жалости, и в революционной борьбе мы можем сохранять человеческое сострадание. Чтобы оставаться в пределах социализма, не требуется бежать за пределы человечества.

И сам Дрейфус, ошибочно и преступно осужденный обществом, с которым мы ведем борьбу, каково бы ни было его происхождение, какова бы ни была его судьба, становятся резким протестом против социального порядка. Вследствие ошибки общества, которое в борьбе против него упорно держится за насилие, за ложь и за преступление, он становится элементом революции.

Вот то, что я мог бы ответить; но я добавляю, что социалисты, которые хотят раскопать до дна позорные и преступные тайны, содержащиеся в этом деле, занимаются если не делом одного рабочего, то делом всего рабочего класса.

Кому больше всего угрожает сегодня произвол генералов, постоянно прославляемое насилие военных репрессий? Кому? Пролетариату. Вот почему для него представляется делом первостепенного интереса пригвождать и разоблачать беззакония и насилия военных судов, прежде чем они обратятся в род привычки, всеми признанный. Пролетариат крайне заинтересован в ускорении морального развенчания и падения этих реакционных высших чинов армии. Так как на этот раз они, сбитые с толку кастовой борьбой, применили свою систему насилия и лжи к представителю буржуазии, то этим самым буржуазное общество более глубоко взволновано и потрясено, и мы должны использовать это потрясение для того, чтобы уменьшить моральную силу и наступательную мощь тех реакционных генеральных штабов, которые являются прямой угрозой для пролетариата. Это значит служить не только человечеству, но и непосредственно рабочему классу.

Так Жорес отвечает Гэду и тем, кто вслед за ним твердил, что справедливость, право в условиях буржуазного общества — пустые слова и бороться за них — напрасное дело. Не менее глубоко и убедительно он отвечает тем, кто упрекал его, что, защищая Дрейфуса, он оправдывает буржуазную законность:

— Я могу им ответить только одно: существует две стороны в капиталистической и буржуазной законности. Существует совокупность законов, предназначенных для того, чтобы поддерживать основную несправедливость нашего общества; существуют законы, которые освящают привилегии капиталистической собственности, эксплуатацию наемного труда классом собственников. Эти законы мы хотим сломать, и даже путем революции, если нужно будет уничтожить капиталистическую законность, чтобы дать возникнуть новому порядку. Однако наряду с этими грабительскими законами для привилегированных, созданных определенными классами для себя, существуют другие законы, которые воплощают в себе убогие успехи человечества, скромные гарантии, которые оно мало-помалу завоевало путем многовековых усилий и длинного ряда революций.

И вот среди этих законов тот, который не позволяет осудить человека, кто бы он ни был, без его участия, является, быть может, самым существенным. В противовес националистам, которые желают сохранить из буржуазной законности все то, что охраняет капитал, и выдать генералам все то, что охраняет человека, мы, социалисты и революционеры, желаем из нынешней законности уничтожить капиталистическую долю и спасти долю человеческую.

Жореса часто упрекали в том, что в борьбе из-за дела Дрейфуса он, присоединяясь к либеральной, демократической буржуазии, в конечном счете служил ее идеалам абстрактной гуманности, чистой истины и справедливости, которых на деле не существует, служил интересам буржуазии. В действительности Жорес боролся за такую истину, такую справедливость и гуманность, такое торжество человеческой мысли, которые неотделимы от рабочего класса, которые сливаются с его идеалом социализма. Лучше всего об этом он сказал сам:

— Отныне существует только один класс, который может придать мысли социальную силу: это пролетариат. Он не пользуется никакими привилегиями, ему, по выражению Маркса, нечего терять, кроме своих цепей, он не боится никакой правды, ибо вся правда служит ему. Всякая свободная критика, которая разбивает устаревшие и ложные мировоззрения, подготовляет его торжество.