Жан-Жак Руссо - [72]

В середине декабря его «Письма с горы» буквально обрушились на Женеву. Город закипел — так 23-го числа отметил Вольтер. Поздравления лились потоком, но мнения были разные. «Наши люди, — писал д’Ивернуа 21 декабря, — заявляют громко, что ваша книга — это Евангелие, по которому мы должны жить; другие — что это факел свободы; иные — что это зажженная граната, брошенная в пороховой склад». В аристократической «партии отрицания», то есть в правящей олигархии, царили беспокойство и ярость. И все стороны с тревогой ждали январских выборов, на исход которых «Письма» Руссо неизбежно должны были повлиять.

Именно этот момент выбрал Вольтер, чтобы нанести Руссо ужасающий удар. В пятом из своих «Писем с горы» Руссо допустил неосторожность: упомянул Вольтера как автора «Клятвы пятидесяти». Это был чудовищно антихристианский текст, от которого Вольтер во всеуслышание отрекался. И вот теперь он поклялся, что Жан-Жак «раньше его в рай не попадет». 31 декабря в Мотье появилась брошюра в восемь страничек — «Мнение граждан». Ее автор выдавал себя за «добродетельного патриота», возмущенного поведением «мерзкого лицемера» Руссо. Руссо — фигляр, которого выпороли в Опере, непристойный романист, сумасшедший, который отправляет нас в лес питаться желудями, — и это еще полбеды. Сегодня он взялся уже за христианство, оскорбляет Иисуса Христа и готовит кровавую баню своей родине. Кто такой Руссо? «Это человек, который носит на себе зловещие отметины своих непотребств; переодетый в шута, он таскает за собой по горам и долам несчастную женщину, мать которой он оставил умирать и детей которой он подбросил к дверям приюта». В заключение Вольтер бросил фразу с явно подстрекательскими намерениями: «Надо показать ему, что если нечестивый романист может отделаться легким наказанием, то дрянного бунтовщика надо наказать жестоко».

Жан-Жак был в полном смятении. Его позор выставлен перед всей Европой! Теперь он в глазах всех подлец, бездушное чудовище: ведь никто не знает о его самообвинениях и страданиях! Этот гнусный пасквиль Вольтера сыграл, возможно, решающую роль в его намерении взяться наконец-то за свои мемуары — чтобы объясниться перед потомками. Пока же надо было протестовать и всё отрицать! Странное дело: известно было, с какой охотой Руссо стремился увидеть повсюду «руку Вольтера», — на сей же раз он ни на минуту не заподозрил его. Он клялся, что узнал автора по его стилю: это был, несомненно, Якоб Верн. 6 января Руссо отправил Дюшесну брошюрку «Мнение граждан», сопроводив ее примечаниями и предисловием, в котором обвинял пастора.

По поводу откровенной клеветы достаточно было просто сказать правду: у него никогда не было венерических болезней, и мать Терезы была жива. Но как быть с остальным? «Я никогда не выставлял и не заставлял выставлять ребенка к дверям приюта, ни куда-либо еще». Жан-Жак лгал, однако если рассматривать это высказывание буквально — он сказал правду. Он действительно не выставлял детей — но только в прямом смысле этого слова. Конечно, это попахивало иезуитством, особенно в устах человека, девизом которого была жизнь по правде — «Vitam impendere vero». Но в тот момент он оправдывался, как мог.

Вольтер на этом не успокоился. 27 декабря, почувствовав неуверенность Малого совета, он направил в его адрес тайное послание, в котором подсказывал линию поведения правительству. Не стесняясь урезать и подгонять фразы из текста, он составил на основе «Писем с горы» список высказываний Руссо, которые можно было расценить как богохульные. Он подстрекал Малый совет к жесткому преследованию «безбожного бунтовщика», требовал положить конец «дерзости предателя»: если вы хотите заткнуть рты всем этим буржуа — раздавите Руссо.

Последствия оказались печальными. На выборах 6 января 1765 года кандидатуры Малого совета прошли, но с таким малым преимуществом, что правительство. почувствовало опасность. И тогда оно пошло на риск: если граждане и буржуа не выказывают им доверия, то магистраты подают в отставку «всем блоком», оставив государство «без руля и ветрил».

Эта тактика вызвала раскол в рядах оппозиции. Кем заменить магистратов? Традиционалистски настроенные буржуа хотели реформ, но не хотели революции. Растерявшись, они предпочли компромисс: 1100 граждан пришли засвидетельствовать магистратам свое доверие, но при этом поддержали и свои ходатайства. Руссо понял, что на большее они не решатся. И ради этих людей он себя скомпрометировал!.. Он оказался прав. Почувствовав нерешительность своих противников, Малый совет опубликовал 12 февраля декларацию. «Искренний порыв граждан» был, конечно, принят ими во внимание, но ходатайства при этом совершенно игнорировались — зато торжественно бичевались «Письма с горы» Руссо. Волнения утихли не сразу, и Малый совет был вынужден в январе 1766 года обратиться за помощью к государствам-гарантам для восстановления порядка в своем неуправляемом государстве. Но «дело Руссо» более не рассматривалось: никто не выразил протеста против него.

Это долгое бесплодное сражение истощило силы философа. 24 февраля он окончательно объявил сыну старого Делюка: «Я не хочу более ничего слышать о Женеве и о том, что в ней происходит. На этом наша переписка заканчивается. Я всегда буду любить Вас, но писать Вам больше не буду».