Жан Оторва с Малахова кургана - [100]
Генерала положили на носилки. Он был ужасающе бледен, безгласен, почти бездыханен. Кровь хлестала из глубокой раны у правого плеча. Осколок снаряда размозжил мышцы и задел легкое. Главный врач Легуэ остановил кровь и прозондировал рану, бормоча про себя:
— Будем надеяться, что она не смертельна[275].
Командующего Вторым корпусом унесли, а его зуавы бросились к башне на Малаховом кургане, защитники которой не оставляли своих постов. Со всех сторон им кричали:
— Сдавайтесь!.. Сдавайтесь!..
— Никогда! — ответил по-французски громоподобный голос, от которого дрожь пробрала Оторву до мозга костей.
— Он! Боже милостивый, он! — прошептал зуав, почти теряя сознание.
— Канониры!.. Огонь!.. — приказал капитан Шампобер.
Две батареи, командование над которыми он принял после гибели командира эскадрона, выстрелили разом.
Башня осела, а потом окончательно разрушилась под натиском железного урагана. Русские — а их осталось не больше шести десятков — укрылись в подземном каземате и продолжали сопротивляться. Кому-то пришла в голову дикая идея выкурить их из укрытия. Тотчас солдаты навалили под бойницами остатки туров и фашин и подожгли их. Клубы огня и дыма рвались вверх. Из каземата послышались вопли и проклятия.
Неожиданно из-под земли выскочила кучка солдат — русские, с примкнутыми штыками. Они были на пределе сил, вел их гигант с обнаженной саблей, окровавленный, весь в лохмотьях. Раненая рука висела на платке, сложенном, как перевязь. Не менее двухсот ружей было нацелено прямо на храбрецов. Они будут расстреляны в упор. Оторва издал нечеловеческий крик и бросился вперед, размахивая знаменем.
— Поль! Брат мой!
Русский офицер остановил на нем взгляд своих блуждающих глаз, в которых блеснули слезы волнения и отчаяния, и прошептал:
— Жан… о, Жан…
Оторва обнял брата одной рукой и, окутывая складками знамени, сказал:
— Товарищи… долой оружие… А ты, брат… ты теперь мой пленник.
В то время как Бургеи, которых снова свело Провидение, обнимались, батальон защитников Малахова кургана складывал оружие.
Майор Павел Михайлович в полном изнеможении смотрел на французов, усеявших разрушенные укрепления противника, и говорил срывающимся голосом:
— Да, это были бы роскошные похороны… десять тысяч человек разом… одним взрывом… И ты, брат, был бы первой жертвой!.. А я хочу, чтобы ты жил…
— Брат!.. Что ты хочешь этим сказать? — спросил в ужасе зуав.
— Под крепость Малахова кургана заложена мина… Электрические провода… должны поджечь порох… здесь… под этим костром… Прощай, Жан!.. Прощай: брат… если я умру, передай нашему отцу, что я выполнил свой долг… я чист перед Россией… моей родиной… и перед его родиной… Францией!
И Поль упал без чувств.
Со всей возможной поспешностью французы принялись заступами долбить землю, засыпать и гасить огонь. Обнаружились металлические провода, их тут же перерезали. Опасность была предотвращена, французский корпус спасен, и Малахов курган завоеван окончательно.
Коль скоро Малахов курган взят, Севастополь — в руках союзников. Русские это понимали и приготовились к эвакуации, назначенной на пять часов пополудни того же дня.
Однако прежде генерал Остен-Сакен, следуя трагическому и грозному примеру Ростопчина, хотел совершить последнее жертвоприношение и стереть с лица земли город, проявивший такой неслыханный героизм.
В полночь, пока отступающие части в образцовом порядке переходили по громадному наплавному мосту через Большой рейд, началось разрушение города, безжалостное, варварское и грандиозное. Редуты, склады, укрепления, плацдармы, батареи по всей бесконечной линии обороны взлетали на воздух. В городской черте дворцы, памятники, пышные хоромы, казармы, жилые дома, церкви воспламенились одновременно. К грохоту взрывов, от которых плато сотрясалось до основания, примешивался вой огня, опалявший и пожиравший все на своем пути. Море огня расстилалось над развалинами города, отбрасывая кровавое зарево более чем на пятнадцать лье![276]
На следующее утро черная туча медленно парила над уничтоженным Севастополем, а тем временем последние русские колонны, все еще являя собой грозную силу, проходили по мосту и постепенно исчезали из виду.
Прежде чем проникнуть на территорию горящих руин, союзникам пришлось выждать двенадцать часов.
Первыми пересекли городскую черту зуавы. Со знаменем и музыкантами во главе шагали отважные солдаты, начищенные и надраенные, как для парада.
Оторва, утвержденный в должности знаменосца, гордо нес знамя Второго полка. Когда он проходил перед главнокомандующим, Пелисье, от внимания которого ничто не ускользало, спросил, почему обязанности знаменосца исполняет простой сержант.
— Господин генерал, — ответил полковник, — это Оторва.
— Кто такой Оторва?
— Да это же… сержант Бургей… тот, кто водрузил знамя над крепостью… тот, кого все здесь уже называют Жан Оторва с Малахова кургана.
— Что ж, прекрасно! Дайте команду: «На месте стой!»
Полк замер. Генерал сошел с лошади и направился к Оторве, который отдал честь знаменем. С присущим ему холодным достоинством, немного высокомерным, но вполне соответствующим всему его воинственному облику, Пелисье обратился к побледневшему от волнения молодому человеку:
В очередной том Собрания романов популярного французского писателя Луи Буссенара (1847–1910) вошел впервые переведенный на русский язык роман «Похождения Бамбоша», завершающий авантюрно-приключенческую дилогию, в которую входит также роман «Секрет Жермены».Художник А. С. Махов.
Жизнь Жана Грандье насыщена приключениями. Открыв золотые россыпи в Клондайке, он вернулся на родину во Францию сказочно богатым. Но, одержимый жаждой путешествий, Жан не может жить спокойно. Создав отряд добровольцев, состоящий из таких же мальчишек, как и он, Жан отправляется в Южную Африку сражаться против английских завоевателей, где совершает головокружительные подвиги, полностью оправдывая свое прозвище — Капитан Сорви-голова.
Трое отважных французов, Альбер де Вильрож, Александр Шони и Жозеф, отправились на поиски клада алмазов. В стране, где смертельная опасность может предстать даже в виде растения или насекомого, им приходится сражаться с шайкой негодяев. Смелость и великодушие тройки европейцев помогают им обрести друзей в негритянском племени и благополучно закончить свои странствия.Перевод с французского Виктора Финка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читатель пройдет вместе с героями романа через саванны, девственный тропический лес, преодолеет бурные реки, удивительные водопады в Южной Америке. Не раз удивится мужеству героя романа Шарля Робена и его спутников, не теряющих надежды на спасение в самых трудных обстоятельствах.
Роман «Адское ущелье» является вторым в эпопее, которую также образуют «Из Парижа в Бразилию по суше» и «Канадские охотники».Художник А. Махов.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.