Жан Баруа - [26]

Сесиль. О, я чувствую, ты станешь моим врагом, навсегда!

Жан растерянно смотрит не нее.

(Отчеканивая слова.) Я знаю, нам придется расстаться когда-нибудь, может быть через год, через два, через десять лет... не знаю когда, но нам обязательно придется расстаться! И я тебя возненавижу! (Заливаясь слезами.) Ты мне уже ненавистен!

Она вытягивает вперед руки, как человек, который боится упасть, и опирается о край стола.

Жан (с горечью). Ну что ж... Я думал, ты будешь рада.

Она поднимает голову, словно очнувшись от кошмара, и лицо ее проясняется. Она сжимает руку Жана.

Сесиль (сбивчиво). Сегодня вечером, да? Это правда, я так тебе благодарна... (Наклоняется и быстро целует руку Жана.) Спасибо, дорогой.

Медленно, разбитой походкой она идет к двери, прижимая платок к губам; у порога пытается ему улыбнуться.

Жан тупо смотрит на закрывшуюся дверь. Потом встряхивает головой, распрямляет плечи, подходит к окну, распахивает его и, несмотря на дождь, свешивается вниз, будто стремясь выбраться из душной норы.

Церковь Нотр-Дам-де-Виктуар, восемь часов вечера.

Надгробные плиты. Горящие канделябры слепят глаза, но не освещают помещения.

По вечерам сюда - в полумрак, черный от дыма свечей, - стекаются со всех концов Парижа несчастья, перед которыми бессильно любое мужество, надежды, упорно живущие вопреки всему.

Сесиль на коленях; Жан стоит; оба сгибаются под бременем непоправимого.

В тот же вечер.

Жан снова работает; он не спешит встать из-за стола: ему хочется побыть одному.

Дверь открывается. Бесшумно входит Сесиль, в туфлях на босу ногу.

Сесиль. Ты не собираешься спать? (Простодушно.) Ты на меня сердишься?

Она мило смеется, как напроказившая девочка.

Пораженный ее наивностью, Жан не может сдержать улыбку.

Она в халате. Слезы не оставили следа на ее лице. Ночная прическа ее молодит: распущенные волосы схвачены на затылке большой черной заколкой-бабочкой. В этот вечер ей пятнадцать лет: она - хрупкая девушка-невеста из Бюи.

Она, как ребенок, прыгает и устраивается на коленях у Жана.

Я не хочу засыпать одна, после такого дня. Скажи мне, что все забыто... что все позади...

Жан устал от слов. Не отвечая, он осторожно целует нежный лоб, который она подставляет ему. В этот вечер, больше чем когда-либо, он чувствует себя стариком.

Там слишком холодно. Я тебя подожду здесь. Продолжай, милый, я не буду мешать. Только посижу у тебя на коленях, даже не шелохнувшись.

Она забывается, прижавшись к нему. Жан обнимает ее и чувствует, как расслабляется ее стан, теплый и гибкий. Ее соломенные туфли соскользнули на пол; он берет в ладони маленькие холодные ступни.

Видишь, как я замерзла...

Она смеется прерывистым, дразнящим смехом. Когда Жан уносит ее, она все еще смеется, запрокинув голову...

Затем их взгляды встречаются. Жан чувствует как бы внезапный удар: в полузакрытых глазах Сесили он замечает огонек торжествующей радости.

И вдруг его осеняет:

"Вот оно что!.. Сегодня девятый день... Нужно было, чтобы я..."

Ни малейшего чувства раздражения; он не выпускает ее из объятий.

Взгляд ее только что сказал Жану, на что способна человеческая глупость, и он чувствует себя таким далеким от Сесили, бесконечно далеким...

"Женщины совсем не такие, как мы!.. "

III. Размышления Жана о женщинах

Несколько листков, исписанных беглым неровным почерком, в глубине ящика письменного стола Жана:

"Женщины - низшие существа, и это непоправимо.

Сентиментальность гнездится в них, как червь в яблоке. И разрушает все: делает беспомощным их ум, калечит их душу.

Женщины обожают тайны, это - свойство их натуры. Тут бессильны все средства. В этом сказывается примитивность женщин.

Они боятся воров, но, зажигая ночник, уже чувствуют себя в безопасности. Поведение страуса - их естественное поведение. Вера им нужна для спокойствия, чтобы не терзаться никакими сомнениями. (Они даже не догадываются о том, что люди могут стремиться к "проверке"...)

Жениться можно лишь после того, как твердо изберешь свой путь и решишь идти по нему до конца. Изменять свои убеждения после женитьбы - значит подвергать встряске две жизни вместо одной, значит вырывать между двумя людьми, вынужденными жить вместе, пропасть, которая не заполнится даже тогда, когда поглотит их счастье".

IV. Прогулка с аббатом Жозье: беседа о браке и религииГод спустя.

Бюи, второй день пасхи.

Маленькая гостиная г-жи Пасклен. Полдень.

Жан и Сесиль только что приехали погостить на несколько дней.

Аббат Жозье, возвратившийся два месяца назад с Мадагаскара, приглашен к завтраку.

Г-жа Пасклен. Ну же... Идите сюда, погрейтесь. Утром была такая чудесная погода!

Небо внезапно нахмурилось: сильный град барабанит в стекла.

Аббат Жозье (у окна). Обычный весенний дождь с градом, это скоро пройдет... (Жану.) Как вы изменились за пять лет, друг мой!

Жан. Да и вас я едва узнал! Похудели, пожелтели...

Аббат (смеясь). Вы очень любезны!

Г-жа Пасклен. Это еще что, аббат гораздо лучше выглядит, чем месяц назад... Он бы погиб среди своих негров, если бы я не добилась, чтобы епископ распорядился вернуть его обратно.

Аббат (Жану). Это правда, дорогой, я чуть было не остался там. Но всевышний, вняв молитвам госпожи Пасклен, сказал себе: "Этот молодец еще может мне пригодиться... Годен для строевой службы!" И вот я здесь...