Жаклин Врана - [19]

Она забралась на кровать с ногами, провела рукой по жесткой рубашке Жаклин и между волосами точно гребенкой.

– Какие красивые, – восхитилась она. – Даже не у многих женщин такие встретишь.

– Наверное, – равнодушно пожала плечами та.

– Люблю мужчин с длинными волосами, – напевала девочка.

Сладкие ароматы и спокойный свет усыпляли Жаклин.

– А ты каких женщин любишь? – начала расспрос Кларисса. – Длинноволосых или кудрявых?

Ее голос размывался, становился все тише и менее отчетливым.

– Женщин? – сонно протянула Жаклин. – Мне все равно.

– А я думала, вы разборчив, – надула губы девочка.

Последние слова она произнесла так тихо и с шелестом, что женщина покачнулась.

– У меня кое – что есть, – упорхнула с кровати Кларисса и нагнулась над тумбочкой, как уже делала это раньше. – Отец думал, что потерял ее или допил. Мне на руку его плохая память.

Жаклин хотела опровергнуть комментарий насчет памяти Уве, но губы не шевелились. Девочка вылила остатки содержимого в маленькие чашки, протянула одну гостье. У той сил не хватало даже на то, чтобы поинтересоваться составом. Она вылила ее в себя залпом и только потом почувствовала привкус спирта. Последний раз она пила три года назад, и этот опыт запомнился всем. Она думала, что в кофе ей подливают какой-то сливочный сироп, но им оказался бейлис. Эта шутка отдела свалила ее в сон на целые сутки. Правда, выпила она тогда немало, но не была настолько уставшей и сонной. Теперь она почти спала, и глоток абсента полностью затуманил ее разум. Она не успела отставить чашку и упала назад, разлив остатки.

– Жак? – испугалась девочка и похлопала по щекам гостя.

Однако услышала мирное сопение и отставила свою чашку.

Проснулась Жаклин только днем. В той же позе, в какую приземлилась вчера. Девочки в комнате не оказалась. Мобильный показал непривычно поздние три дня и несколько пропущенных вызовов. Она потерла спутанные от массажа Клариссы волосы и поднялась на дрожащих ногах. Тут же села и повторила попытку. В голове нестерпимо колотило, а на языке оставался кислый привкус. Она вышла в коридор и столкнулась с матерью девочки.

– Ты… – растеряла все фразы для подобных случаев та. – Почему ты в комнате?..

– Я с ней спала, – спокойно пояснила Жаклин. – Она делает восхитительный массаж.

– Ах, вот как? – задумчиво кивнула Бекки, надела любезную улыбку и показала на кухню. – Яичница на столе. Кофе сейчас сделаю.

Жаклин дошла до стола на ватных ногах в тапках не по размеру и упала на подоконник, удерживая разбитую голову.

– А где остальные?

– Кларисса в школе, а Уве уехал на работу восемь часов назад, – поставила чашку с экспрессо женщина.

– Так рано?

– Поехал в участок за бумагами по поводу машины.

– Почему не разбудил?

– Сказал, что ничего нового, достойного твоего внимания там нет. К тому же он повсюду передвигается на велосипеде, либо метро, поэтому подбросить все равно не мог.

Жаклин оценила вид из окна семьи Ингман. Полуденное состояние солнца нравилось ей меньше остальных. Он ронял свет на ряд велосипедов и просторную детскую площадку. Деловые высотки блестели в его лучах и неприятно слепили.

– Сколько я вам должна? – спрыгнула с подоконника девушка.

– То есть? – смутилась Бекки.

– То есть за ночлег, массаж и все остальное.

– Ну массаж, я надеюсь, бесплатный, – издала неловкий смешок она. – Остальное от чистого сердца. Для Уве ты словно племянница, ведь он твой наставник.

– Что значит наставник? – серьезно поинтересовалась Жаклин.

– Он за тебя в ответе после смерти Отто, – объяснила хозяйка. – Нильс сам попросил его задолго до своей смерти.

– Откуда он узнал о своей смерти? – нахмурилась Жаклин.

– Работа у вас опасная. Всякое может случиться.

Девушка опустила глаза и кивнула.

Пока хозяйка разбиралась на кухне, она вынула подарок, предназначенный Уве, и поставила на полку рядом с фотографиями. Среди других памятных семье вещей он выглядел в ее глазах лишним и нелепым. Ей сделалось неловко, и рука сама потянулась опустить его обратно. Куда, как она думала, ему самое место.

Бекки собрала нетронутую яичницу в одноразовую посуду и успела передать его гостье. Та равнодушно ее приняла, но тут же выбросила в первый контейнер на улице. Женщину этот жест ранил. Она отступила от окна и взялась за грязную посуду, не дождавшись, пока Жаклин скроется из виду. Та задержалась на десять минут, уставившись на брелок в виде прозрачных сердец, наполненных цветной жидкостью, подарок от коллег на какой-то из праздников. Это была их инициатива. Сама Жаклин никому подарков не делала.

С чего бы это ему пригодилось? – думала она, пряча оленя в безразмерный карман. – Ведь он такой непрактичный. Нужно дарить деньги. Пусть сам себе купит то, что действительно ему необходимо.

Прежде чем ехать в отдел, Жаклин всегда набирала номер одного из коллег, чтобы знать, есть ли смысл туда направляться. На этот раз Сони. Собеседник вступал в разговор первым, независимо оттого, кто звонил.

– Гудки кончились. Уже можно говорить? – добродушно спросила женщина.

– Да, наверное, – пожала плечами Жаклин.

Ей казалась, что ее жесты можно прочесть по телефонному звонку, поэтому иногда прибегала к ним вместо ответа.