Жак Лакан: введение - [25]

На этой схеме L мы видим ровно это. С одной стороны, отношение по оси воображаемого, которое тут представлено линией, которая идет от верхнего правого угла к левому нижнему углу. С другой стороны, отношение по оси символического, которое тут представлено линией, которая идет от нижнего правого угла к верхнему левому углу. И видно, как диагональ воображаемых отношений блокирует диагональ символических отношений – диагональ от А к S, то есть от Другого к бессознательному.

Как связано бессознательное и Другой? Как писал Лакан, бессознательное – это «дискурс или речь Другого». Это многослойная фраза, которую можно развертывать слой за слоем. Что такое речь Другого? Это, например, оговорки, когда в речь субъекта как будто бы вторгается нечто чужеродное – он хотел сказать одно, а сказал другое. Как будто внутри субъекта есть кто-то Другой, кто вместо него говорит или же говорит параллельно с ним. То же самое со снами – во сне возникает некоторое желание, за которое сознательный субъект, проснувшись, никогда не возьмет ответственность. Снова как будто бы внутри субъекта действует кто-то Другой – кто во сне желает эти неприемлемые желания. Но речь Другого это еще и те слова, которыми субъект, например, характеризует себя или каких-то значимых для себя людей. Откуда эти слова взялись? Скорее всего, это были слова кого-то из прошлого субъекта, которые были им усвоены и восприняты в качестве чего-то своего. В этом контексте роль аналитика – подсвечивать, обращать внимание на эту речь Другого, не давать заболтать моменты, когда речь Я прерывается вторгающейся в нее речью Другого. Изначально субъект не видит своей бессознательной части, располагая ее вовне – в Другом и, в частности, в аналитике.

Как понимать ось символических отношений в лакановской схеме L? Это, прежде всего, отношения с Большим Другим, с теми идеалами, которые задаются Большим Другим, с той системой координат, которая задается Большим Другим. Эти идеалы определяют поведение субъекта по ту сторону любых отношений по оси воображаемого. Почему он преследует те цели, которые преследует? Почему одни пути в его жизни открыты, а другие, наоборот, закрыты? Почему он идет по определенному пути, но идет так, чтобы ничего на этом пути не добиться? Как субъект в целом обращается с идеалами Большого Другого? Он их воплощает? Он их воплощает с некоей фигой в кармане? Он их не воплощает на зло кому-то?

Символические отношения не относятся к воображаемому уровню, однако они могут определять параметры воображаемых отношений. Например, почему анализант вступает в конкуренцию с аналитиком, почему ему так важно понять, что он умнее, успешнее или, наоборот, хуже, глупее аналитика. В рамках какой системы координат подобное выстраивание отношений на воображаемом уровне является рациональным и неизбежным?

Преодолев ось воображаемых отношений, аналитик, по мысли Лакана, помогает анализанту понять формат своих отношений с идеалами Большого Другого и, соответственно, изменить его.

В свете того, что было сказано про схему L, про воображаемые и символические отношения, про стадию зеркала в целом и т. д., уже можно понять, почему Лакан так критично относился к эго-психологии. Почему он считал эго-психологию предательством дела Фрейда. Почему он критиковал видных представителей этого направления – например, Анну Фрейд и своего собственного аналитика Рудольфа Левенштейна.

Эго-психология уделяет основное внимание эго, человеческому Я. Задача такой терапии – адаптация этого Я к внешнему миру, к реальности. Знаковой работой для эго-психологии является труд Анны Фрейд «Эго и механизмы защиты» (1936)[41]. Какие-то зачатки эго-психологии можно найти у самого Фрейда – то есть это определенный способ развития некоторых фрейдистских интуиций. Но для Лакана подобная интерпретация психоанализа была неприемлемой. Он считал ее предательством: в рамках нее акцент смещается с бессознательного, с тех частей субъекта, которые находятся по ту сторону Я, на само это Я, на эго. Весь анализ, по сути, сводится к тому, чтобы укреплять эго, например, за счет копирования эго аналитика. То есть слабое эго пациента копирует сильное эго аналитика, и за счет этого само становится более сильным, адаптивным и приспособленным для взаимодействия с окружающей внешней средой.

Подобная установка совершенно не вписывается в лакановскую концепцию, потому что для него сама драма возникновения человеческого Я – это драма утраты себя, потери себя в другом, в некоем отчуждающем образе. Субъект принимает себя за то, чем он не является. Если акцент смещается на Я, то в таком случае это приводит к тому, что субъект просто коснеет в этом отчуждении, все плотнее и плотнее закрываясь от тех аспектов собственной субъективности, которые находятся по ту сторону эго.

Смещением акцентов с бессознательного на Я – это ядро тех содержательных претензий, которые Лакан предъявлял многим своим коллегам, это то, что провоцировало его конфликт с мировым психоаналитическим истеблишментом, все сильнее попадавшим в зависимость от англо-саксонских интерпретаций, в которых возрастающую роль играла эго-психология. Отсюда и посыл Лакана о необходимости вернуться к Фрейду, защитить его от тех искажений, которым он подвергается. Собственно, именно этот посыл звучит в манифесте Лакана, когда он в 1964 году провозглашает возникновение своей собственной школы.