Зеро Варош: первый виток спирали - [61]

– Я верю в то, что вовсе не сошла с ума, – с твердостью в голосе произнесла Мари, – Наоборот, мне настойчиво кажется, что это весь мир вокруг просто взял вдруг, однажды, и сбрендил. Но я постоянно теряю уверенность в этом. Я уже просто не знаю, во что мне верить, миссис Байштанд. И я не знаю, куда мне дальше идти… Я не знаю абсолютно ничего. Мой мозг уже почти перестал чему-то удивляться. Мне, порой, даже кажется, что он работает на каком-то автопилоте.

– Это потому что вы дезориентированы, – понимающе взглянула на нее женщина, – На вас слишком многое свалилось в последнее время… Скажите, Мари, вы употребляли какие-то антидепрессанты незадолго до произошедшей с вами аварии?

– Я не знаю, – фыркнула Мари, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал не слишком уж злобно и агрессивно. Чувство самосохранения подсказывало, что ей не стоит сейчас конфликтовать с доктором, иначе будет еще сложнее доказать свою вменяемость в будущем, – Мне об этом сказала сестра. А потом и лечащий врач в больнице меня об этом спрашивал. Я пыталась вспомнить, но пока еще мне это не удалось. Зато я вспомнила, что подверглась сексуальному насилию. Возможно, что я могла пить какие-то таблетки из-за этого. Я не знаю, доктор… Миссис Байштанд… Эби… Это вы мне скажите… А также скажите, что, вообще, со мной в последнее время происходит? Потому что я уже плохо представляю себе, что есть вымысел, а что нет…

– Ваша сестра Анна рассказала мне, что вы пришли к ней после побега из больницы и хотели о чем-то поговорить, – спокойно поведала доктор, – Вы очень нервничали и вели себя немного странно, а затем резко вспылили и избили ее мужа ключами от машины, потому что не хотели возвращаться в больницу. Вы это помните? Он не стал писать на вас заявление, потому что прекрасно понимает, что вы были не в себе… Об этом нам может сказать и ваш неожиданный побег из больницы, когда вы вылезли из окна второго этажа при помощи эластичных бинтов. Но вы сбежали оттуда, потому что вам казалось тогда, что кто-то из медиков желает вам зла. Я все правильно говорю, Мари? Поправьте меня, пожалуйста, если что-то не так, – она остановилась и с подчеркнутой поддержкой посмотрела на безмолвно сидящую рядом с ней девушку, – Когда вас привезли сюда, вы были в состоянии шока, вследствие которого замкнулись в себе и практически ни на что вокруг не реагировали. Вы не разговаривали ни с кем и не шли на контакт. Но сейчас я вижу, что у вас явный прогресс, а это означает, что наша терапия идет в правильном направлении. Поговорите со мной, Мари… Расскажите мне свою версию событий, даже если она и кажется вам неправильной. Ведь я, действительно, хочу вам помочь во всем разобраться…

Предложение помощи напомнило Мари о Джессе, и девушка инстинктивно протянула руку к аммониту, но, к ее величайшему расстройству, на шее попросту ничего не оказалось. И это было настолько неожиданно, что с губ Мари сорвался разочарованный стон.

– А где мой аммонит? – растерянно спросила она, повернувшись лицом к женщине, – Пожалуйста, верните мне его…

– Аммонит? – переспросила та, явно не понимая, о чем идет речь.

– Кулон с камнем, который был на моей шее, – подсказала ей Мари, – Где он?

– К сожалению, я ничего не знаю о вашем кулоне, – ответила миссис Байштанд, – Но вам не стоит беспокоиться об этом. Он наверняка остался у вашей сестры. Либо же находится, вместе с другими вашими вещами, в камере хранения. Поэтому не нужно волноваться об этом, Мари. Я сегодня же спрошу у персонала о вашем кулоне, хотите?

Мари кивнула ей на каком-то полуавтомате.

«А был ли он у меня вообще? – невесело подумала девушка, – Но я показывала его Энни… Нужно спросить о кулоне у нее!»

– А что насчет моей сестры? – спросила она вслух, – Я могу ее как-нибудь увидеть?

– Я уверена, что она навестит вас в самое ближайшее время, – заверила ее миссис Байштанд, – Тем более, когда узнает, что вам стало гораздо лучше…

– Вы сказали, что я здесь уже три месяца, – пробормотала Мари, все еще не находя в себе никаких моральных сил на то, чтобы поверить, что это действительно так, – И как часто моя сестра приходила ко мне за все это время?

– Она была у вас несколько раз, – оптимистично подтвердила женщина.

«Несколько раз…, – как-то обреченно подумала Мари, – За три месяца… Всего несколько раз… Это какая-то гнусная ложь! Это просто не может быть правдой…».

Ей вдруг сильно захотелось плакать, но собрав свою волю в кулак, она все-таки сдержалась. Если Энни и злится на нее настолько сильно, что практически перестала приходить к ней, то это лишь означает, что им просто нужно поговорить. Хотя Мари и совершенно не представляла теперь, каким образом сможет объяснить все происходящее с ней своей сестре.

«Главное, просто увидеть ее, – решила она про себя, – А там я уже что-нибудь придумаю…».

Поэтому Мари твердо решила, что будет играть по правилам. Ведь доктор хвалит ее сейчас и отмечает прогресс. А значит и она тоже будет делать вид, что рада своему прогрессу и старается закрепить его и развить. И поэтому ей просто необходимо перестать говорить всякие подозрительные для посторонних вещи. Про странных людей или про ее манию преследования… А вот про провалы в памяти говорить можно. И даже нужно! Ведь это сможет помочь списать любые неудобные поступки на травму мозга, а также даст возможность не отвечать на те вопросы, на которые отвечать, по каким-то причинам, не хочется. Потому что всегда можно будет сказать, что она ничего не помнит, что запуталась и дезориентирована, но что, при этом, упорно старается расставить все вещи и события на места. Так и есть – именно подыгрывать, а вовсе не сопротивляться, будет сейчас бесспорно наилучшей стратегией для нее.