Зерно граната - [11]

Я отошла немного в сторону, чтобы найти источник этого соблазнительного голоса, и замерла. Нет, челюсть не отскочила. Она просто испарилась, чтобы не звякнуть об пол и не опозориться. На золотой колеснице стоял высокий, смуглый, мускулистый мужчина с яркими сапфировыми глазами. Его черные брови презрительно нахмурились, а длинные густые темные волосы были собраны в низкий хвост. Мои огоньки подлетели к нему, освещая светлую тогу, подчеркивающую статую фигуру.

Сомнений не было — передо мной стоял Гадес.

— Рад приветствовать тебя в Аиде, воплощение Весны, — мрачно проговорил он, глядя на меня оценивающим взглядом. — Значит, слухи не лгут. Должен сказать, что я сражен твоей красотой, Персефона. И не только я. Глядя на тебя, даже мои кони забыли о том, что они боевые скакуны.

Я почему-то смутилась. Мне никогда не говорили комплиментов, и я банально растерялась, не зная, что ему ответить. Молчание тревожно затягивалось, а я возьми да ляпни:

— Ну и что, что забыли, — с беспечным выражением лица ответила я, пожав плечами и пытаясь скрыть чувство неловкости. — Хорошая вещь склероз: ничего не болит, каждый день новости.

И тут же прикусила язык… Главное, не сказать лишнего. Ну почему я не могу контролировать свою речь, когда волнуюсь?!

Гадес молчал, но что-то в его взгляде изменилось. Мне стало как-то тревожно и неуютно. А вдруг богини так не разговаривают? И тут я услышала самые красивый смех, от которого самой захотелось улыбнуться. Перестав смеяться, Гадес протянул мне руку, приглашая в свою колесницу. Я снова замешкалась, а он проговорил:

— Персефона, я был удивлен решением Зевса, — он замолчал, что-то обдумывая и подбирая слова. — Но помни, что в первую очередь ты богиня мёртвых, а уже во вторую — моя супруга. Я неволить не стану. Хотя бы уважение…

— А можно весь список? — очень заинтересовалась я, предвкушая ответ.

— Ты — богиня, и не сможешь мне этого дать. Это есть только у смертных, — усмехнулся Гадес, все еще протягивая мне большую руку.

— А почему же тогда вы … извините, ты … ты не женился на смертной? — спросила я, с замиранием сердца глядя на его раскрытую ладонь.

— Я Бог. Тебя такой ответ устроит, наивное дитя природы? — послышалось как раз тогда, когда я отважилась положить свою потную ладошку поверх его неожиданно теплой и живой руки. В тот момент, когда наши руки соприкоснулись, мне почему-то захотелось провалиться под землю. Хотя, я уже и так под землей, подземлее некуда!

Повелитель подземного царства помог мне забраться на колесницу и поставил меня перед собой, заключив в кольцо рук. В одной из них он по-прежнему сжимал поводья. Я была очень благодарна ему за это, так я точно не вывалюсь из колесницы по дороге, а жар, исходивший от его тела, волновал и почему-то заставлял мое сердце биться чаще. Я постаралась не думать об этом и сосредоточила все свое внимание на Цербере.

— А как же пёсик? — занервничала я, очень надеясь на то, что Гадес не заметит моего смущения. — Мы же не бросим его здесь, правда?

— Он будет дома раньше чем мы, о, мое наивное дитя природы. Ты его просто плохо знаешь, — усмехнулся Гадес.

Бог подземного мира натянул поводья, скомандовал четверке скакунов: «Во дворец!» — и крепко прижал меня к себе. Лошади круто развернулись и прыгнули в ту же расщелину, из которой появились. У меня сейчас сердце выпрыгнет от таких фортелей. Мамочки! Выглянув из-за плеча Гадеса, я увидела, что земля за нами снова сомкнулась.

* * *

— Свершилось! — радостно прогрохотал Зевс, получив известие от Гадеса, что «богиня Весны» прибыла в его Владения. — Еще один божественный союз! Пусть по традиции их нет с нами, но мы должны благословить их!

Счастливый идиот был уверен, что Персефона в надежных руках и под защитой его старшего брата. Я бросила короткий взгляд на него и снова опустила голову в знак траура.

— Поздравляю, Деметра, — ко мне подошла Гера, протягивая мне кубок. На ее лице была странная улыбка. — Возлюбленная дочь моего мужа обрела свой престол. Пусть ее брак будет таким же счастливым, как и мой…

Богиня домашнего очага, Верховная Богиня сделала глоток из своего кубка, задумчиво и горько глядя на радостного супруга.

— Благодарю тебя, сестра моя, — горестно проговорила я, поправляя свои черно-траурные одежды, — вот только нет в моем сердце радости. Как мать ты меня поймешь…

Я поймала ее взгляд, который упал на хромого и кривого Гефеста, которому божественный нектар развязал язык.

Повсюду играла музыка, кружились нимфы и дриады, радуясь за свою богиню, что она нашла счастье, осыпали всех цветами, делали подношения богам молоком и мёдом. Боги же радовались, что нескончаемые мольбы смертных наконец прекратятся, и они больше не будут донимать их своими просьбами. Теперь это забота богини Весны.

Каждый из богов посчитал своим долгом подойти ко мне и выразить благословение моей дочери, которые я принимала со скорбью в глазах. Боги быстро забыли обо мне, стоящей в черных траурных одеждах среди всеобщего веселья. Ничего, сейчас моя очередь. Я быстро сотру улыбки с их лиц.

Отойдя подальше от праздника и пирующих олимпийцев, я протянула руку к яблоне. В моей руке вызрел душистый и прекрасный плод, вызывая у меня гадкую улыбку. Своей божественной силой я написала прямо на яблоке «Прекраснейшей» и незаметно вернулась к гостям. Скоро начнет выступление Аполлон. Дождавшись, когда нимфы начнут своё представление, под звуки лютни солнечного бога я подбросила яблоко на стол, за которым сидели богини. «Что это?» — удивилась Афина, протягивая руку. «Отдай, это мне!» — надменно произнесла Афродита. Гера посмотрела на них и потребовала отдать ей ее яблоко. Ну-ну…